Юрий Левада - Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник)

См.: Хрестоматия по теории литературы. М.: Просвещение, 1982. С. 137; ср. также: Эпштейн М.Н. Игра в жизни и в искусстве // Современная драматургия. 1982. № 2. С. 244–254; Caillois R. Les jeux et les homes: Le masque et le vertige. P.: Gallimard, 1978.

Выготский Л.С. Лекция по психологии игры // Вопросы психологии. 1966. № 6. С. 67.

Мак-Дональд Дж. Игра называется бизнес. М.: Экономика, 1979. С. 35.

См.: Pruitt D.G., Kimmel M.J. Twenty years of experimental gaming: critique, synthesis, and suggestions for the future // Annual Review of Psychology. 1977. Vol. 28. Р. 363–392.

Huizinga J. Homo Ludens: A study of the play element in culture. L.: Routledge and Kegan, 1949. Р. 1.

Хайнд Р. Поведение животных. М.: Мир, 1975. С. 382; Groos K. Die Spiele der Thiere. Jena: Fischer, 1896. Р. 79; Goffman E. Frame analysis: An essay on organization of experience. N.Y. etc.: Harper and Row, 1974. S. 41–42.

Ср.: Groos K. Op. cit. S. 68.

Выготский Л.С. Лекция по психологии игры // Вопросы психологии. 1966. № 6. С. 62–76; Левинсон А.Г. Развитие фольклорных традиций русского искусства на народных гуляниях: Автореф. дис… канд. искусствовед. М., 1980; Эльконин Д.Б. Психология игры. М.: Педагогика, 1978.

Й. Хойзинга (см.: Huizinga J. Homo Ludens: A study of the play element in culture. L.: Routlege and Kegan, 1949. Р. 5, 15) допускал игровое происхождение ритуала. Ср.: Топоров В.Н. Несколько соображений о происхождении древнегреческой драмы: (К вопросу об индоевропейских истоках) // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. С. 108.

См. соображения В.Н. Топорова об игровых замещениях в ряду «герой – актер – зритель» (Топоров В.Н. Указ. соч. С. 108).

Хрестоматия по теории литературы. С. 139; ср.: Huizinga J. Op. cit. Р. 8–9.

По Э. Гоффману, такой переход – это «перенастройка», изменяющая смысл действия (Goffman E. Op. cit. Р. 3–4).

«Игра – это позитивное, серьезное – негативное <���…>. “Серьезное” – это просто “не игровое” и ничего больше, игра же – это вещь сама по себе» (Huizinga J. Op. cit. Р. 45).

По М.М. Бахтину, у греков «единство человека и его самосознание были чисто публичными. Человек был весь вовне, притом в буквальном смысле слова» (Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Изд-во худож. лит., 1975. С. 284).

Huizinga J. Op. cit. Р. 13.

«Зритель в шутливой потасовке, спортивном соревновании и политическом соперничестве стремится участвовать на стороне победителя, просто чтобы сделать спор содержательным» (Riesman D. The lonely crowd. New Haven; L.: Yale Univ. Press, 1966. Р. 104). По Э. Гоффману, зритель «принимает сочувствующее и замещающее участие в том нереальном мире, который создан драматическим взаимодействием предписанных ролевых функций. Он отдает себя, он подымается (или опускается) до культурного уровня сценических ролей и тем <���…>. Можно говорить о роли зрителя…» (Goffman E. Op. cit. Р. 130). Ср. также разработку проблемы «человек в роли зрителя» в: Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. М.: Просвещение, 1968. С. 217–227; Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978.

Ср. постановку вопроса в: Stephenson W. The play theory of mass communication. Chicago; L.: Univ. of Chicago Press, 1967, где, однако, игровые структуры трактуются слишком упрощенно – как доставляющие удовлетворение в противоположность структурам принуждения и контроля (такое противопоставление неточно и психологически, и социологически).

В известной работе Р. Кайюа различаются игры: 1) состязательные («агон»), 2) случайные («алеа»), 3) масочные («мимикрия») и 4) головокружительные («илинкс»); в каждом типе имеются два полюса – стихийно организующиеся и формально организованные игровые действия (Caillois R. Op. cit. Р. 27, 52, 66). В социально-психологическом анализе «взрослых» игр Б. Саттон-Смита и др. используются типы стратегических, случайных и силовых игр (Sutton-Smith B., Roberts J.M., Kozelka R.M. Game involvement in adults // Journal of Social Psychology. 1963. Vol. 60(1). P. 15–30). В обеих типологиях отсутствует единое основание и выделяемые типы не исключают друг друга. «Функции игры в их высших формах <���…> могут быть в основном выведены из двух основных вариантов: игры как состязания за что-то или как представления (репрезентации) чего-то» (Huizinga J. Op. cit. Р. 13).

Так иногда трактуют «дионисийские» игры, в отличие от «аполлонийских» (см.: Эпштейн М.Н. Указ. соч.); о значении качания и кружения в праздничной ситуации см.: Левинсон А.Г. Указ. соч. Кстати, в древнегерманском языке словом «играть» (spillön) называли плавное приятное маятникообразное движение (Эльконин Д.Б. Указ. соч. С. 25).

Тогда оправдана некоторая перестройка приведенной ранее фразы Й. Хойзинги: чтобы играть за что-то, надо играть во что-то, то есть войти в определенную роль.

Р. Кайюа отмечает, что стадион для зрителей – это спектакль (Caillois R. Op. cit. Р. 43, 44). Но отчасти и для спортсменов спорт является актерской игрой.

Э. Берне относит к повседневным «играм, в которые играют люди» поведенческие уловки или формулы типа «меня все обижают», «они все такие» и пр., поскольку они не просто определяют позицию, но задают психологически замкнутую структуру поведения, составляющую основную особенность игры (Berne E. Games people play. L.: A. Deutsch, 1964. Р. 44).

По Э. Гоффману, «определения ситуации строятся в соответствии с принципами организации, управляющими событиями – по крайней мере социальными – и нашим субъективным участием в них; рамка – это слово, с помощью которого я обозначаю те из этих основных элементов, которые я способен распознать» (Goffman E. Op. cit. Р. 10–11).

Найссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс, 1981. С. 41.

Г. Зиммель полагал, что замкнутость, «бесцельность» игровых форм придают им значение «чистых форм социальности», того средства, при помощи которого происходит формирование общества. Так, дружеская встреча, не имеющая никакой цели, кроме самой себя («свидание», чтобы «свидеться», «разговор», чтобы «поговорить», «флирт», чтобы «флиртовать»), – это такая «игра в обществе», которая является также «игрой в общество», в ходе которой создаются формы социальности (Simmel G. Grundfragen der Soziologie. Berlin; Leipzig: Gruiter, 1920. S. 56, 61, 62, 65, 66). Но ведь в основе этого вывода лежит неявное допущение самостоятельности «игровых форм», которые рассматриваются как первично данные, без учета способа своего образования: те «игровые формы», которые рассматривал Зиммель, уже являлись социокультурными, развертывались в уже существовавшем социокультурном пространстве. Они не создают общества, но соучаствуют в воспроизводстве определенных его структур.

Паркинсон С., Норткот Дж. Закон Паркинсона и другие памфлеты. М.: Прогресс, 1976.

«Привилегия и трагедия человека», по утверждению Х. Ортеги-и-Гассета, в том, чтобы «жить, то есть принимать жизнь как задачу», как «добровольное усилие», а не как внешне заданную необходимость; отсюда у него следует сравнение жизни (а также философии и др.) со спортом и игрой как видом бесцельного и добровольного усилия (Ortega y Gasset J. Über des Lebens sportlich-festischen Sinn // Jahrbuch des Sports. 1955/56. Frankfurt a. M., 1955. S. 9, 10, 18, 19).