Александр Зиновьев - Живи

После открытия в Новых Липках питейных заведений тут началось такое безудержное пьянство, какого еще не знала история Партграда. Правдоборец на сей раз начал кампанию против пьянства. Но сограждане на сей раз игнорировали его призывы, и он вскоре был начисто забыт — поучительный пример тому, что слава преходяща. Рабочий класс и служащие района, ведомые беспартийными инвалидами, ударились в такое буйство, что в конце дня стало опасно в одиночку появляться на улице. В середине дня тоже. Парами тоже. Драки, грабежи, изнасилования и мелкое хулиганство стали неотъемлемыми атрибутами будней жизни Новых Липок. Праздников тоже, поскольку по праздникам пьянство удваивается на законных основаниях.

Первое, что вы видите при въезде в Новые Липки, это бронзовый бюст бывшему секретарю ЦК КПСС Портянкину на гранитном пьедестале. На бронзовом лбу Портянкина мелом написано знаменитое русское ругательство из трех букв.

Неприличные надписи на портретах вождей и плакатах, пририсовывание вождям усов и выкалывание глаз на портретах, осквернение памятников классиков марксизма — ленинизма и бюстов руководителей партии и правительства есть самое заурядное явление будней советской жизни. Это фактически стало таким же привычным делом для советских граждан, как посещение собраний и участие в демонстрациях. Кстати сказать, иногда это делается одновременно. Секретарь горкома партии по идеологии жаловался однажды, что после демонстраций больше половины портретов — транспарантов приходит в негодность из-за хулиганских выходок «безответственных лиц». Однажды я своими глазами видел пожилого отца семейства, награжденного орденами и медалями за трудовые заслуги, который, думая, что его никто не видит, написал на портрете Брежнева неприличное слово. Но в Партграде «политический вандализм» (это — газетное выражение) принял особенно грубые формы в связи с бюстом бывшего секретаря ЦК КПСС Митрофана Лукича Портянкина, установленным в Новых Липках. Бюст «воздвигли» (как писали газеты) после того, как Митрофану Лукичу в связи с тридцатилетием победы над Германией присвоили звание Героя Советского Союза «за выдающиеся заслуги» в организации партизанского движения в стране в период Великой Отечественной войны против Германии. Таким образом, к «Золотой Звезде» Героя Социалистического Труда, которую он получил как первый секретарь обкома партии, у Митрофана Лукича прибавилась «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, и он получил право на бронзовый бюст на родине. В чем заключались «выдающиеся заслуги» Митрофана Лукича в войне, никто не знал. Впрочем, никто не знал и о заслугах самого Брежнева, который стал обладателем самого большого числа наград в истории человечества. Во время войны Митрофан Лукич был начальником гарнизонной бани и вошебойки в Партграде. Одновременно он числился командиром партизанских отрядов области, которые предполагалось создать на случай, если бы немцы оккупировали область. Но немцы до Партграда не дошли. Тем не менее Митрофан Лукич закончил войну в чине полковника и с десятком орденов и медалей. При Хрущеве он сделал карьеру на партийной работе. При Брежневе стал первым секретарем Партградского обкома партии и затем секретарем ЦК КПСС.

Сразу же после торжественного открытия бронзового бюста Митрофану Лукичу на гранитном пьедестале появилось знаменитое ругательное слово из трех букв. Слово стерли, но оно появилось вновь. Так продолжалось две недели кряду. Начальник управления КГБ Горбань приказал учредить круглосуточное дежурство агентов КГБ около монумента. Но слово тем не менее появилось вновь. Когда Горбаню доложили об этом, он был настолько потрясен, что автоматически написал это слово вместо своей подписи под важным документом. После этого неприличное слово на монументе Митрофана Лукича перестали стирать. К нему привыкли и не обращали на него внимания. Но вот однажды пенсионеры, просиживавшие штаны на бульваре, где был установлен бюст, учуяли нехороший запах, исходивший от бюста. Приглядевшись внимательнее к подножию монумента, где по идее должны были бы находиться цветы от трудящихся, обожающих своих вождей, пенсионеры заметили большие кучи свежих человеческих экскрементов. Пенсионеры сообщили о своем открытии в Управление КГБ, решив, что тут «пахнет политикой». Пенсионеры в своем коллективном письме в КГБ писали, что «начав с обсирания монументов и портретов вождей, безответственные личности докатятся до того, что начнут в них стрелять и кидать бомбы». В Управлении КГБ состоялось чрезвычайное совещание по поводу «осквернения святынь».

— Надо портреты и лозунги вешать так, чтобы хулиганы не могли достать до них, — сказал в заключение товарищ Горбань. — А памятники надо сооружать так, чтобы обсирание их было сопряжено с непреодолимыми трудностями.

Клумбу вокруг бюста Митрофана Лукича засадили колючими кустарниками. И вражеские вылазки на данном участке строительства коммунизма сократились до терпимого уровня. Но не прекратились совсем. Прошло несколько недель, и монумент вновь стал предметом надругательств. Колючие кустарники выдрали с корнями.

Теоретик предложил внести в стихийное движение по осквернению монументов советским руководителям профессионально разработанную теоретическую программу борьбы, подобно тому как это было сделано со внесением социалистических идей в стихийное рабочее движение. Мне он предложил возглавить движение, делая упор на то, что мне колючие кустарники не страшны — мои протезы не чувствуют уколов колючек. Я поблагодарил за столь высокую честь, но от роли вождя такой вонючей оппозиции отказался. Теоретик сказал, что я упускаю неповторимую возможность прогреметь на весь мир и войти в число выдающихся поборников прав человека.

Мой путь от автобусной остановки до дома проходит мимо пустыря, огороженного щитами. На щитах — лозунги и агитационные плакаты. К одному из щитов прилепился пивной ларек. Он давно закрыт. Но около него всегда толпится множество пьяниц самого низкого пошиба. Место удобное. После перепоя можно отсыпаться на пустыре. И спекулянты алкогольными напитками легко скрываются от милиции через пустырь.

На этот раз около ларька в грязи сидел одноногий мужчина. Он плакал, ругался и ломал свои костыли. Его собутыльники вопили от восторга и хохотали. Подъехали милиционеры на мотоцикле с коляской. Пьяного инвалида впихнули в коляску и увезли. Пьяницы разошлись. Около ларька остались валяться лишь сломанные костыли. Какой-то старик подобрал обломки и унес с собой, — авось пригодятся в хозяйстве.