Зина Гимпелевич - Василь Быков: Книги и судьба

«Ну, как дела? Как кормят? Получаете ли письма из дома?» Отвечали им сухо и неприязненно — этих приветливых офицеров не уважали и не очень боялись (не то что крикливых матерщинников, своих строевых командиров); молча, без вопросов слушали их торопливую информацию о международном положении и о задачах, поставленных в последнем приказе товарища Сталина [342].

Несмотря на свою молодость (Барэйке, как и Быкову, в конце войны был только 21 год), он научился остерегаться этих политических комиссаров. Страшась и ненавидя их за то, что они собой представляли, Барэйка не стремился скрывать перед ними ни свое, ни Франино происхождение. Наоборот, его национальная принадлежность давала ему силы преодолеть естественный страх перед политико-карательными органами. Как и многие другие персонажи Быкова, Змитрок черпает силы из воспоминаний о белорусской природе:

Вдалеке из-за снеговых вершин как-то внезапно выкатилось солнце и снова, как недавно, ударило в лицо ярким ослепляющим пламенем. Солнце с восхода. Там была моя родина — без гор и красивых построек, со своим милым для меня зеленым простором. Теперь я вернусь туда. И не один [343].

Эти воспоминания придают Змитроку мужество и надежду на то, что они с Франей преодолеют все трудности и будут вместе. Как мы знаем, этим надеждам не суждено было сбыться. Теперь единственное, что ему остается сделать, — достойно, по обычаю церкви, похоронить Франю и ее опекунов.

Как и многие другие персонажи Быкова из военного времени, Змитрок Барэйка несет в себе многие положительные черты национального характера. В одном из психологических трактатов о белорусском характере специфические черты белоруса разделены на две группы: в одной собраны типично положительные, в другой — типично отрицательные характеристики [344]. Первая группа включает терпимость, исключительную работоспособность, дружелюбие, миролюбие, семейственность, любовь к родине. Вторая группа является, по мнению авторов статьи, последствием российского и польского владычества. Это: неуверенность, недоверие, консерватизм и национальный нигилизм. В романе «Полюби меня, солдатик» Василь Быков придерживается привычного для себя правила: если место действия находится вне Беларуси, его главные герои не обнаруживают отрицательных черт национального характера. Более того — проявляют личное мужество и порядочность. Мужество и особенно героизм на первый взгляд не кажутся врожденными качествами этих героев, они приходят к ним как бы помимо их воли, в силу сложившихся экстремальных обстоятельств, которые выявляют в одних худшие, а в других лучшие черты. Большинство этих персонажей — люди не из интеллектуального десятка, однако склонные учиться и у книг, и у жизни, и у людей, а главное, способные принимать эти уроки и даже жадные до них. Они открыты миру, мы это видим из их внутренних монологов, но при этом они всем сердцем чувствуют свою белорусскость, с которой ассоциируется пусть порой легендарное, романтическое или даже мифическое представление о национальной идее своей родной страны, но которая тем не менее воспринимается ими как данность. Все они носят в своем сознании образ родины в виде белорусских озер, рек, полей и лесов.

Быковские положительные герои белорусского происхождения, чья жизнь протекает в Беларуси, интерпретируют романтическую национальную идею по-другому: она вычеканена в них, и соответственно национальная принадлежность для них очевидна и статична. Белорусская природа, как мы не раз подчеркивали, постоянно играет значительную роль в их жизни, однако она в основном далеко не благосклонна к ним, будучи холодным, а подчас и враждебным фоном для тяжелой, порой безысходной жизни. Вопрос о национальной, самостоятельной государственности очень редко занимает героев Быкова. Его герои — в своем роде космополиты, борющиеся за свободу для всех, и белорусская свобода становится частью общей свободы. Преобладающие темы литературно-художественного творчества Быкова, таким образом, в отличие от публицистики, — не государственность, а нравственные ценности и осознание национальной принадлежности. «Полюби меня, солдатик» (особенно последнее издание) в этом отношении такое же исключение, как «На Черных лядах». Этот роман не только проводит мысль о необходимости самостоятельной государственности для Беларуси, но устанавливает сходство между сталинской и гитлеровской тоталитарной государственностью. Так, профессор биологии доктор Шарфф объявляет обескураженному Барэйке свой постулат: «Русские должны понять, что нацизм и коммунизм — два конца одной палки» [345]. Эти слова взволновали лейтенанта и вызвали следующий внутренний монолог у Барэйки:

Такого рода рассуждения я слышал впервые, и они показались мне странноватыми — одной меркой мерить Россию и Германию. У нас таким образом даже под хмелем никто не рассуждал, за такие слова каждый мог далеко оказаться. Мы не отваживались даже подумать так. Да и нужды не было так думать — все ж таки мы воевали с фашистской Германией за свободу своей страны. При чем тут два конца одной палки? [346]

Тем не менее Змитроку не только не пришло в голову донести на доктора Шарффа новым властям, но довелось на горьком опыте судеб четы Шарфф и его любимой — Франи убедиться, что и сталинское, и гитлеровское государство устраивает только насильников, убийц и их прислужников. Да и в его собственной жизни еще до встречи с Франей было много доказательств, что доктор Шарфф абсолютно и непререкаемо прав.

В отношении художественно-философском этот роман ярко проявляет многие типичные черты экзистенциализма. В последние годы XX столетия литературные критики в России и даже более того, в Беларуси (например, Валентина Локун [347]и Ева Леонова [348]), заметили возрастающий интерес Василя Быкова к экзистенциализму. Быков сам заявил о своей увлеченности этим философским мировоззрением, отмечая особо Сартра [349]и Камю [350]в интервью 1992 года, которое он дал Юрасю Залоске [351]. Писатель инстинктивно использовал идеи и методы экзистенциализма еще в своих ранних произведениях. Особенно близкой его творчеству оказалась идея об основополагающей роли случая. Согласно теориям экзистенциалистов, не суть важно, насколько иррационален или мимолетен случай (шанс) в наших глазах, — важно, что он управляет нашей жизнью так, что становится единственной реальностью, на которую мы можем опереться. В более поздний период литературного творчества Быков разрабатывал более общие методы и темы экзистенциализма, знакомые по работам Сартра и Камю: сумасшествие и абсурдность нашего мира. Правда, Быков подчеркивал в своих работах и другие идеи экзистенциализма: человеческая данность и нужда в нравственных ценностях.