Игорь Голованов - Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX–XXI вв.)

Хотя этот и предыдущие фольклорные тексты различаются по своим художественным достоинствам, объединяющая их константа софийности как смыслообразующее начало повествований сохраняет свою значимость.

Все поколения рассказчиков неизменно привлекает трагический финал повествований с доминантой Любви – страдания и смерть героев, что делает предания жизненными и убедительными: «Самсон и Дунька, по-моему, они любили друг друга. Он же устроился. В общем, он решил ее замуж взять и готовил приданое. Когда он вез к ней это приданое, оказалось, Дунька-то уже замужем… Или ее этот богатый Демидов – ее к себе в служанки. Это приданое – сундук – в камень превратилось. Самсон умер от любви» (ФА ЧГПУ; зап. Т. М. Романовой в 2007 году в пос. Слюдорудник Каслинского р-на Челябинской обл. от Т. В. Вагаповой, 1958 г.р.). Приведем еще один вариант того же сюжета: «Про Дунькин сундук. Самсон был богатырем… Самсонка очень любил Дуньку, а Дунька – другого парня, Устина. И самсонка нарыл целый ящик, сундук, драгоценных камней и решил подарить им: Устину и Дуньке. Он не стал влазить третьим… Выследили их. Сыщики – раз! В сундук-то руками – хоп! Что вроде камни-то попробовать, что это за камни. И оказались руки в глине. Обыкновенная глина» (ФА ЧГПУ; зап. С. С. Романцовым в 2007 году в г. Кыштыме от А. И. Морозова, 1938 г.р.). Извечный любовный треугольник делает повествование узнаваемым, типичным.

Завершая обзор уральских текстов, организованных доминантой Любви, приведем вариант предания с мотивом превращения героя в камень/гору/скалу: «Это тоже природный камень. Глыба огромная. И по легенде народной, в ней говорится о башкирском юноше Галилуяне, который ухаживал за своей богатой башкирской невестой, а естественно никто не хотел иметь в зятевьях бедного голодранца, да? И вот под этим камнем братья его убили. На самом деле, легенда довольно проста. У этого камня жил дедушка по имени Галим. Переехали они сюда из деревни Муслюмово, и дети его до сих пор здесь живут, а этот дедушка Галим на своей телеге ездил за хлебом. Практически где-то до пятьдесят седьмого года он возил в наш поселок хлеб вот таким образом. У него была собака Клык, которая защищала его от волков, потому что все-таки раз это лес и голодное время, волки подходили очень близко. Вот этот Клык был его защитой. Вот такая легенда у этого камня» (ФА ЧГПУ; зап. Т. М. Романовой в 2007 году в пос. Слюдорудник Каслинского р-на Челябинской обл. от М. В. Новоселовой). Данный текст представляет собой вариант сюжета о Самсонкином гробе и Галимкином камне. В нем соединяются две взаимоисключающих версии, что и является признаком фольклорности этих произведений.

Представленный ряд текстов, разрабатывающих тему трагической любви и красоты, дарующей пользу и добро, свидетельствует об устойчивой локальной традиции, сложившейся в условиях традиционной устно-поэтической среды горнозаводского Урала.

Проследим реализацию исследуемой константы фольклорного сознания в других жанрах устной народной прозы – быличке, легенде и сказке. Добро и Зло выступают здесь ключевыми, базовыми смыслами, которые определяют поступки героев, их взаимодействие с миром.

Добро – это не просто человеческая добродетель, это оценка деятельности человека с позиций полезности для него самого, для его душевного (духовного) мира. Так, в быличках актуализируется существование некоторых норм поведения человека, несоблюдение которых вредит человеку, может разрушить его внутренний мир. Важными оказываются такие смыслы, как «польза» и «вред». Например, в наших записях представлен целый ряд быличек, отражающих народное представление о том, что нельзя чрезмерно тосковать, убиваться по покойнику: «когда тоскуешь больно о мертвеце, он приходит» (ФА ЧГПУ; зап. Т. Архаровой в 2000 году в г. Миньяр Челябинской обл. от Н. Р. Малаховой, 1938 г.р.) (ср. Колл. 9, № 12, 14, 19, 26, 27). После смерти близкого человека поступают так: «Надо в вечеру, когда уж темно будет, заглянуть в печь и сказать такие слова: «Как в трубе ничто не вижу, так тебя видеть не буду». Ко мне он не приходил» (ФА ЧГПУ; зап. Е. Коузовой в 2000 году в д. Колослейка Ашинского р-на Челябинской обл. от П. Р. Викуниной, 1920 г.р.). Знание подобных примет считалось необходимым для обеспечения собственной безопасности в конкретных ситуациях. Комментарии фольклороносителя, в которых дается оценка событию, подчеркивается необходимость соблюдения определенного порядка, выполнения человеком определенных норм, весьма значимы.

Понимание Добра в исследуемых фольклорных текстах часто раскрывается через его онтологическую оппозицию – Зло. Носителя фольклорного сознания волнуют не только проявления зла, но и его причины, генезис. Показателен в этом отношении фольклорный текст о происхождении нечистой силы. По мнению рассказчика, нечисть появилась на земле после сотворения мира: «Господь <���…> сбросил на Землю всю непокорную и злую небесную силу, которая подняла мятеж против своего Создателя» (ФА ЧГПУ; зап. М. Полянской в 1992 году в д. Харлуши Челябинской обл. от Т. Полянской, 1930 г.р.). Дифференциация духов на «доброхотов» и «прочих чертей» связана с местом их падения. Домовые оказались добрее, но «при этом неизвестно, отобрались ли сюда те, которые были подобрее прочих, или уж так случилось, что приселившись поближе к людям, они обжились и обмякли, но только эти духи не сделались злыми врагами, как водяные, лешие и прочие черти» (ФА ЧГПУ; зап. от того же информанта). Примечательно, что в этой легенде объединены христианские и дохристианские представления: нечистая сила, под которой подразумеваются различные духи природы, стала восприниматься в качестве таковой лишь под влиянием христианского мироощущения.

Тексты свидетельствуют о нередко встречающейся расплывчатости отдельных образов, их неопределенности, морфологической недетализированности, с одной стороны, и о многоликости, многообразии проявлений одних и тех же персонажей – с другой.

Обобщенное название духов природы и домашних духов – «нежить» В. И. Даль истолковывает так: «Нежить – все, что не живет человеком, что живет без души и без плоти, но в виде человека: домовой, полевой, водяной, леший и пр. Нежить не живет и не умирает» [Даль Т. III: 427]. Персонажи быличек, бытующих на Урале, традиционно представлены антропоморфными, антропоморфно-зооморфными, зооморфными и «нулевоморфными» (бесплотными) (термин Н. И. Толстого [Толстой 1995: 252]) образами низшей мифологии. Разнообразен не только облик нечистой силы, но и способность каждого персонажа к перемене этого облика и места обитания: если для домового это не характерно, для русалок и лешего малохарактерно, то для черта превращения выступают постоянной характеристикой, наиболее ярким отличительным признаком.