Роберт Конквест - Жатва скорби

Когда весной 1918 года началось наступление немцев и австрийцев на Украину, большевикам пришлось отступить, и в апреле они объявили о роспуске украинского советского правительства.

Правительство Рады отправило своих делегатов в Брест-Литовск, где большевики вели переговоры с немцами, и в итоге этого, по указанию Ленина, большевистское правительство сняло с повестки дня притязания на земли Украины и косвенно признало независимое украинское правительство.

Немецкие и австрийские войска, оккупировавшие страну под флагом союзников Рады, почти сразу начали эксплуатацию природных и хозяйственных богатств Украины: центральные державы намеревались использовать ресурсы этой богатой страны как источник пополнения своих сил на последней стадии войны против Франции, Великобритании и США. Поскольку Рада противилась этим грабительским планам, германские власти организовали 29 апреля 1918 года военный переворот во главе с генералом П.Скоропадским, провозгласившим себя гетманом. Вплоть до декабря того же года он правил Украиной, опираясь на местных русифицированных помещиков и пользуясь поддержкой многочисленных русских офицеров и дворян. Большевики тем временем успели отреагировать на новую ситуацию и создали у себя в России новую Коммунистическую партию большевиков Украины. 2–12 июля 1918 года состоялся ее первый съезд – в Москве. Несмотря на возражения группы коммунистов-украинцев во главе с ветераном РСДРП/б/ Миколой Скрыпником, партия большевиков Украины была провозглашена неотъемлемой частью Российской коммунистической партии большевиков. Собравшийся в октябре (17–22 октября 1918 года) ее Второй съезд отметил, что главной задачей этой партии является «объединение Украины с Россией»[ 20]. На съезде, проходившем в Москве, выступил глава московского партийного руководства Л.Б.Каменев, который сообщил, что в Финляндии, Польше, а также на Украине «лозунг самоопределения наций превратился в оружие контрреволюции»[ 21].

В это время большевики, как, впрочем, и другие русские политики, никак не ожидали такого быстрого и серьезного возрождения украинской нации. Ведь даже украинский язык они продолжали еще воспринимать как мужицкий диалект великорусского языка. Правда, сам Ленин некогда провозгласил право украинцев на самоопределение вплоть до отделения, полагавшееся им, как и другим народам бывшей Российской империи, но уже на 8-м съезде РКП/б/ (1919 г.) стал заявлять, что национальные чувства, возможно, и существовали когда-то на Украине, но теперь они выкорчеваны немцами и даже высказал вслух сомнение в том, что украинский язык есть действительно язык масс[ 22].

В партийной программе 1918 года черным по белому было сказано:

«Украина, Латвия, Литва и Белоруссия существуют в настоящее время как отдельные советские республики. Таким образом решен сейчас вопрос государственной структуры.

Но это ни в коей мере не значит, что Российская коммунистическая партия должна, в свою очередь, реорганизоваться как федерация независимых коммунистических партий.

Восьмой съезд РКП/б/ постановляет: должна быть одна централизованная коммунистическая партия с единым Центральным Комитетом… Все решения РКП/б/ и ее руководящих органов подлежат безоговорочному исполнению всеми отделениями партии, вне зависимости от их национального состава. Центральные комитеты украинских, латышских, литовских коммунистов пользуются правами региональных комитетов партии и полностью подчинены Центральному Комитету РКП/б/».

Через несколько лет, столкнувшись с тенденциями к неподчинению, Ленин писал:

«Украина – независимая республика, это очень хорошо, но в партийном отношении она иногда берет – как бы повежливее выразиться? – обход, и нам как-нибудь придется до них добраться, потому что там сидит народ хитрый, и ЦК – не скажу, что обманывают, но как-то немного отодвигаются от нас»[ 23].

Вслед за поражением Германии в ноябре 1918 года народное восстание на Украине против гетмана Скоропадского привело к восстановлению республики, и победивший Украинский Национальный союз учредил в Киеве Директорат во главе с Владимиром Винниченко, Симоном Петлюрой и другими.

В Москве в это время было принято решение не вмешиваться прямо в дела воссозданной народной республики, при условии, что Коммунистической партии Украины будет дана возможность действовать на ее территории легально. Ленин, по-видимому, не решился начинать новое вторжение на юг до конца года.

В военном отношении режим на Украине оказался очень слабым. Петлюра, военный министр Украины, ранее сумел организовать крупномасштабные крестьянские выступления против гетманской власти. Но когда национальное правительство было уже восстановлено и крестьяне просто разошлись по домам, то государство стало почти что беспомощным. У Петлюры не нашлось иного выхода, как предложить полномочия и деньги тем, кто был в состоянии собрать ему новую армию, и впоследствии этих новоявленных атаманов невозможно было остановить. Зачастую они превращались в местных военных диктаторов, вступали в сговор с противником и устраивали погромы.

По этой причине Украинской республике не удалось устоять перед возобновившимся в новом году наступлением советских сил, и 5 февраля 1919 года украинскому правительству опять пришлось покидать Киев и оставаться почти весь 1919 год на западе, в Каменец-Подольске. Одновременно Москва аннулировала свое прежнее признание независимости Украины. Но вследствие такого акта, как и по многим другим причинам, советская власть стала ненавистной местному населению. Новое большевистское правительство попыталось создать на месте дворянских поместий совхозы или колхозы, но 75 процентов выделенной для этого земли было самочинно захвачено крестьянами.

Этот второй советский период на Украине зиждился частично на надеждах Ленина (его речь от 22 октября 1918 года), что, мол, скоро разразится «всемирная пролетарская революция»[ 24]. В киевском советском правительстве на ролях министров сидело четверо русских и два украинца, главой правительства Украинской советской республики быт назначен Христиан Раковский (болгарин). Еще ранее он вел в Киеве переговоры от имени Ленина с гетманским правительством, после чего, вернувшись в Москву, написал серию статей, из которых следовало, что украинский национализм не более как причуда нескольких интеллектуалов, тогда как местные крестьяне хотят, чтобы с ними говорили только по-русски[ 25].

Известно и другое его заявление, сделанное в феврале 1919 года, о том, что признание украинского языка в качестве государственного на Украине было бы «реакционной» мерой, выгодной только кулакам и националистически настроенной интеллигенции[ 26].