Роберт Конквест - Жатва скорби

Итак, сила советской власти на Украине наконец-то была подкреплена группой, имевшей реальные связи с украинским народом, но в этом одновременно крылся и источник националистических требований.

Никакой реальной власти этой группе получить не удалось, и произойти этого не могло без разрушительных последствий. Конференция в значительной мере фиктивной Коммунистической партии Украины, проведенная за пределами республики, в Гомеле (Белоруссия), в октябре 1919 года, приняла реалистическую резолюцию (опубликованную семью годами позднее), в соответствии с которой «продвижение на юг и установление советской власти на Украине станут возможными только при содействии регулярных обученных отрядов войск (которые ни в коем случае не должны быть местного происхождения)»[ 32], в тот период среди членов Коммунистической партии Украины было всего лишь 23 процента украинцев[ 33].

Различия в осуществлении советской власти в собственно России и на Украине особенно ярко видны, если рассматривать методы управления селами и деревнями в обоих регионах. В период военного коммунизма главным органом власти в деревне являлся Комитет крестьянской бедноты, состоявший из прокоммунистически настроенных бедных крестьян и «сельского пролетариата». В России такие комбеды подчинили себе сельские советы, на Украине же они полностью их заменили. Комбеды в России были упразднены в конце 1918 года, но 9 мая 1920 года их восстановили, и только для Украины (под названием «комнезамы»). В них могли входить лишь самые неимущие крестьяне. Во всех остальных частях страны действовали сельские советы. Такие советы были созданы и на Украине тоже, но там коммунисты из комнезамов имели право обжаловать любое решение сельского совета перед вышестоящими органами, могли исключать «неподходящих» членов исполнительной власти в сельских советах, могли вообще распустить сельский совет и созвать новые выборы. В их обязанности входила и реквизиция продуктов питания у местного населения.

Полномочия комнезамов следующим образом разъяснялись в циркуляре Центрального Комитета: «В украинских селах истинная власть находится в руках богатых крестьян, кулаков, которые по природе своей являются непримиримыми врагами пролетарской революции» и которые «организованы и вооружены до зубов». Комитетам крестьянской бедноты вменялось в обязанность организовать сельских бедняков, «разоружить кулаков» и искоренить бандитизм»[ 34].

Ведущими деятелями в комнезамах, то есть главной опорой партии в деревне, стали неукраинцы. На первом съезде комнезамов лишь 22,7 процента делегатов говорили по-ук-раински, на втором – лишь 24,7 процента[ 35]; к тому же и эта группа считалась недостаточно надежной базой для советской власти, и в помощь селу вскоре было послано несколько тысяч городских коммунистов.

Украинские коммунисты, сознававшие свою национальную принадлежность, не встречали понимания со стороны вышестоящих большевиков даже в своих чисто культурных требованиях. Украинский делегат Двенадцатого партийного съезда рассказывал о «высокоответственных товарищах с Украины», которые утверждали, будто «объездили всю Украину, беседовали с крестьянами, и у них создалось впечатление, что украинский язык там не нужен»[ 36].

Среди тех, кто сумел извлечь из уроков гражданской войны верные выводы, оказался Раковский. Но зато теперь ему самому пришлось жаловаться на трудности в процессе внедрения в сознание местных партийных деятелей «значения национального вопроса»: «Большинство на Украине, и еще больше здесь, в России, видели в национальной политике некую стратегическую игру дипломатии». …«Как выразился один товарищ: „Мы страна, которая вышла за рамки национального этапа, мы – страна, где материальная и экономическая культура вступает в противоречие с культурой национальной. Национальная культура существует для отсталых стран по ту сторону баррикад, для капиталистических стран, а мы – страна коммунистическая“[ 37].

Была распространена и своеобразная версия ленинской теории «борьбы двух культур» (ее в числе других большевиков придерживался, например, ветеран партии Д.З.Лебедь): «пролетарская Россия» противопоставлялась «крестьянской Украине», и отсюда уже делался вывод, что «украинизация» не нужна принципиально, поскольку в конечном итоге преимущество всегда будет на стороне пролетарской, то есть городской, то есть русской культуры. 17–20 ноября 1920 года, на Пятом съезде УКП/б/ Г.Зиновьев, ближайший соратник Ленина, предпринял попытку ограничить употребление украинского языка одной только сельской местностью, учитывая – в рамках той же теории – конечную победу «более высококультурного русского языка». Но его предложение было отвергнуто[ 38].

На протяжении 1920–1921 гг. по этому вопросу велись бесконечные внутрипартийные споры, и многие украинские коммунисты боролись за удержание завоеванных ими культурных возможностей и старались осуществить на деле культурную и языковую украинизацию. Скрыпник, самый выдающийся в ту пору большевик из украинцев, настаивал (как он выразился на Десятом съезде Российской Коммунистической партии в марте 1921 года), что «товарищи должны выбросить из головы мысль о том, будто советская федерация – это не более как федерация российская, поскольку важен не тот факт, что она российская, а тот, что она советская»[ 39]. Борьба вокруг этого вопроса продолжалась еще довольно долго.

Третья советская оккупация Украины завершилась к марту 1920 года. Непродолжительное завоевание большей части правобережной Украины, включая Киев, поляками в мае 1920 года явилось последним значительным перерывом для советской власти в этой стране.

В ноябре 1920 года регулярные украинские войска потерпели еще одно поражение от Красной армии, их остатки перешли через польскую границу и были интернированы. Но крупные партизанские выступления продолжались до конца 1921 года. В апреле 1921 года на Украине и в Крыму еще действовало 102 вооруженных антикоммунистических отряда по 20 или 30 человек, а в некоторых по 50 или даже 500 человек, не считая армии анархиста Махно, которая все еще насчитывала от 10 до 15 тысяч человек. Менее значительные партизанские выступления, как подтверждают советские источники и как мы увидим в следующей главе, продолжались и много лет спустя, после разгрома в 1921 году антисоветских украинских сил[ 40].

Но как бы то ни было, в 1921 году Украина оказалась наконец усмиренной – первым независимым государством Восточной Европы, успешно завоеванным Кремлем. Попытка московских властей покорить Польшу в 1920 году провалилась: в противном случае некоторые и сейчас рассматривали бы как естественное явление то, что являлось просто историческим, и Польша выглядела бы в их глазах сегодня традиционно подчиненной Москве. Они считали бы, что такая традиция прервалась лишь несколькими годами польской независимости…