А Орлов - Тайны корейской войны

Сходные позиции относительно роли СССР в происхождении и ходе корейского конфликта занимает и ряд отечественных и зарубежных исследователей56.

В последние годы на международных научных конференциях, в зарубежной историографии появилась еще одна версия происхождения Корейской войны, а именно: война была заблаговременно подготовлена и спровоцирована американцами с целью спасти режим Ли Сын Мана и укрепить позиции США в Южной Корее, являющейся плацдармом на азиатском континенте в непосредственной близости к КНР.

Как полагают ученые, выдвинувшие эту версию, по мере того как режим Ли Сын Мана становился все более шатким и против него выступало большинство населения Южной Кореи, в узком кругу высшего американского руководства созрел план, нацеленный на то, чтобы заставить Сталина и Ким Ир Сена ударить первыми, после чего мобилизовать мировое общественное мнение на осуждение агрессора и обрушиться всей военной мощью (в первую очередь авиацией) на Северную Корею. В результате такой комбинации режим Ли Сын Мана должен был автоматически укрепиться за счет действия законов военного времени и получить международную поддержку и признание. Одновременно укрепились бы позиции Вашингтона на Дальнем Востоке. Фактически так и произошло.

При этой версии совсем по-другому видится выступление госсекретаря США Дина Ачесона 12 января 1950 года в Национальном пресс-клубе, в котором он исключил Южную Корею из пределов "оборонительного периметра" США. При этом исследователи указывают на связь между 12 и 30 января, когда Сталин дал знать Ким Ир Сену, что готов рассмотреть его план военного объединения Кореи.

Выступление Ачесона создавало впечатление полной неопределенности политики США в отношении Кореи. "Моя речь, - вспоминал он впоследствии, открыла зеленый свет для атаки на Южную Корею". С другой стороны, разработанная позже директива СНБ-68 предусматривала жесткий ответ на любое поползновение Советов расширить ареал своего влияния.

Авторы настоящей книги выше уже приводили эту цитату. Повторяем ее, чтобы подчеркнуть ее расхождение с директивой СНБ-68. Причем если о выступлении Ачесона знали все, то о директиве СНБ-68 - только узкий круг американского руководства. Всем своим поведением американское руководство как бы приглашало Ким Ир Сена и стоявшего за его спиной Сталина к более решительным действиям, готовясь одновременно нанести "зубодробительный" ответный удар57.

В связи с названными фактами сторонники данной версии ставят ряд вопросов.

Почему, например, Южная Корея не была обеспечена всем необходимым для войны, в то время как в Северную Корею шли массированные советские военные поставки и об этом было известно в США?

Историки в Южной Корее (Онг Чан Ир из Военной академии) полагают, что с самого начала было ясно, что южнокорейская армия не была способна сопротивляться удару с Севера. В августе 1949 года Ли Сын Ман писал Трумэну относительно военной помощи, сообщая ему: "...Мы имеем боеприпасов только на два дня, ...мы не можем нападать на территорию к северу от 38-й параллели"58. Трумэн посоветовал ему уделять больше внимания экономике, чем военным проблемам. Некоторые южнокорейские исследователи полагают, что относительная военная слабость Южной Кореи была фактически провоцирующим фактором и главной причиной Корейской войны59.

Но если Директива СНБ-68 требовала оказывать сопротивление советской экспансии, почему тогда никакие энергичные меры не были приняты, чтобы оказать помощь южнокорейской армии для подготовки к отражению нападения? Причем имелись ясные доказательства массивных военных приготовлений на Севере.

Очень похоже, что это было составной частью плана провоцирования Ким Ир Сена на выступление.

Возникают у исследователей и другие вопросы.

Почему было отменено состояние повышенной боеготовности в южнокорейской армии накануне северокорейского вторжения, если командование южнокорейской армии заранее обнаружило северокорейские приготовления к нападению и даже приняло меры, чтобы усилить свои войска на наиболее важном направлении - Онджинском полуострове?

Известно, что уже в сентябре 1949 года разведка штаба Макартура отметила перемещение корейских дивизий, возвращавшихся домой из Китая после гражданской войны, а в мае 1950 г. южнокорейский министр обороны сделал заявление для печати, что готовится вторжение, поскольку части КНА выдвигались к 38-й параллели60. За несколько недель перед войной южнокорейская армия была приведена в состояние повышенной боевой готовности в ожидании возможной агрессии с Севера.

Штаб Макартура, пишет южнокорейский ученый Ким Чум Кон, за две недели до войны знал, что все северокорейские железные дороги 8 июня 1950 г. были переведены на чрезвычайное положение61.

"Буквально за несколько дней до начала войны ЦРУ сообщало о достоверных признаках надвигающегося вторжения. Подразделения северокорейских пограничников были заменены армейскими частями, гражданские жители эвакуировались из приграничной зоны, были приостановлены гражданские железнодорожные перевозки на стратегических линиях, ведущих к фронту, которые были зарезервированы для военных перевозок; кроме того, имелись безошибочные признаки массированного передового складирования боеприпасов, топлива и другого военного имущества. Сведения об этих передвижениях в подробностях... были переданы начальнику разведки генералу Уиллоуби в Токио, который переслал их в Вашингтон без каких-либо комментариев как обычную текущую информацию. Не позднее 19 июня разведсводка Дальневосточного командования отмечала, что "советские советники полагают, что сейчас настало время прижать южнокорейское правительство с помощью политических средств, особенно поскольку партизанское движение на юге испытывает серьезные трудности"62.

По ту сторону границы также нарастало беспокойство. 21 июня 1950 года Штыков переслал Сталину сообщение Ким Ир Сена:

"Ким Ир Сен сказал мне, что радиоперехваты и разведданные показали, что южане узнали подробности готовящегося наступления КНА. В результате они принимают меры, чтобы увеличить боеспособность войск. Они укрепляют линию обороны и перебрасывают подкрепления на Онджинское направление. В связи с этим Ким Ир Сен предлагает изменить первоначальный план, и атаковать по всему периметру разделительной линии"63.

В то время множество американских высших должностных лиц посетило Японию и Южную Корею. Генерал Омар Брэдли, председатель Объединенного комитета начальников штабов, министр обороны Луис Джонсон и Джон Даллес, который был тогда специальным советником Госсекретаря, поехали в Токио, чтобы обсудить ситуацию с Макартуром. "...На повестке дня не стоял вопрос срочного анализа угрозы. В Токио было решено, что вторжение было возможным, но угроза не ощущалась как неизбежная"64.