Джеймс Джонсон - Лучший английский ас

Тогда при первой же возможности я изложил свою точку зрения командиру 11-й группы вице-маршалу авиации Сондерсу. Джейми поддержал меня, сделав оговорку, что штурмовки могут принести пользу, но в ограниченных масштабах и в Голландии, где зениток гораздо меньше, чем во Франции. Я был готов с этим согласиться. Я также подчеркнул сложности опознания целей, многочисленные случаи, когда под обстрел попадали ни в чем не повинные французы, а также уязвимость наших «Спитфайров» даже для легких зениток и пулеметов. Все это вело к потере дорогих машин и опытных пилотов. Командир группы внимательно выслушал меня и сказал, что его авиакрылья прекратят штурмовые операции на территории Франции, исключая специальные операции.

Что под этим подразумевалось? Ответ был простым. Иногда цель была слишком важна и оправдывала любой риск. Вскоре после этого мне пришлось готовить такую операцию, которая заслуживает отдельного рассказа.

Из секретного и надежного источника мы узнали, что немецкий главнокомандующий фельдмаршал фон Рундштедт направляется на поезде с юга Франции в Париж. Поезд будет состоять из спального вагона, вагона-ресторана, зенитной платформы. Перед ним будет следовать ложный состав. Мы получили точное расписание движения поезда. Мы с Джейми решили, что упускать такую возможность просто нельзя. Командир группы думал точно так же, поэтому мы приступили к подготовке операции.

Это должно быть небольшое соединение истребителей, которое будет идти на бреющем полете, чтобы не поднять на ноги вражескую ПВО. Следует в полной мере использовать облачность. Поезд необходимо атаковать на равнинах далеко к югу от Парижа, что сразу исключало «Спитфайры» с их малым радиусом действия. Задача, таким образом, возлагалась на «Тайфуны», которые будут пилотировать добровольцы. Я был дежурным планировщиком, но решил посоветоваться с Джейми.

«Какую эскадрилью „Тайфунов“ можно выбрать для охоты на фон Рундштедта?»

Он сразу решительно ответил:

«609-ю из Лимпна. Они недавно совершили несколько дальних вылазок и знают, как действовать в таких случаях. Ими командует Пат Торнтон-Браун. Я переговорю с ним и спрошу, что он об этом думает».

Я вызвал Торнтон-Брауна к телефону и, не упоминая времени и места операции, спросил, не желает ли он участвовать в дальнем рейде для уничтожения поезда? Мы не можем выбирать день и время атаки, так как это специальный состав, который следует всего один раз. Нам, вероятно, придется пробиваться сквозь сильный истребительный заслон и плотный огонь зениток. Мы можем надеяться на облачное прикрытие, но здесь ничего нельзя гарантировать. Командир «Тайфунов» сам будет решать, начинать ли операцию, незадолго до взлета, когда у нас будет вся информация от метеорологов.

Командир эскадрильи сразу согласился с заданием. Я сообщил по телефону все данные о поезде, его графике и фамилию немецкого фельдмаршала. Конкретное время атаки и детали тактики мы оставляли на выбор пилотов, которые лучше разберутся в этом. Поезд должен был прибыть в Париж в субботу в 17.59. Но если все пойдет как надо, он туда не прибудет.

Погода благоприятствовала нашей затее. Облачность была довольно значительной. 6 «Тайфунов» Торнтон-Брауна должны были взлететь перед файв-о-клоком, и с этого момента судьба фон Рундштедта находилась в руках шести молодых летчиков.

Я покинул кабинет группы планирования и спустился в подземный центр управления полетами, который имел разветвленную систему связи и являлся мозговым центром 11-й группы. Я подошел к столу дежурного офицера управления, мельком глянув на окурок сигары Уинстона Черчилля. Этот драгоценный сувенир хранился в штабе с памятного сентябрьского дня 1940 года, когда премьер-министр посетил штаб, чтобы отсюда проследить за ходом воздушного боя.

Я сел рядом с дежурным в удобное кресло и принялся рассматривать девушек, отмечающих перемещения самолетов на большом планшете. Большинство из них были блондинками, и среди них попадались очень хорошенькие. Это не могло быть простым совпадением. Самые симпатичные девушки почему-то оказывались в штабе Истребительного Командования и авиагрупп. Мы никогда не видели такого цветника в центрах управления полетами авиабаз. Я сказал об этом дежурному. Он согласился:

«Да, здесь много симпатичных мордашек, и они делают жизнь приятнее. Брюнетки заступят на дежурство в следующую смену».

Время близилось к вечеру, я начал посматривать на часы. Атака должны была пройти примерно в это время, и парни уже могли повернуть домой. Я прикинул, что сейчас они должны лететь над пригородами Парижа. На планшетее появилась цветная отметка возле устья Сены. Джурный кивнул в сторону планшета и сказал:

«Это 609-я».

«Не может быть. По моим расчетам, им еще осталось 10 или 15 минут»», — возразил я.

«Скоро мы все узнаем точно. Они должны начать набор высоты, и мы вызовем их по радио».

Но это была 609-я эскадрилья. Я позвонил их офицеру разведки, когда они уже заруливали на стоянку в Лимпне. Он был очень возбужден и сообщил, что видел, как все 6 пилотов стреляют из пушек. Я приказал ему немедленно вызвать к телефону командира эскадрильи, так как мы все сгорали от нетерпения узнать, что произошло. Я услышал голос Торнтон-Брауна на другом конце линии.

«Как вы справились, Пат?» — спросил я.

«По первому классу, сэр. У нас был большой день, думаю, мы сбили два Ju-88, подожгли один двухмоторный „Мессершмитт“, два Me-109 над Сеной, уничтожили большой газгольдер. Над Бретиньи возле аэродрома мы столкнулись с фрицами, и знаете…»

Я мягко перебил:

«Все это прекрасно, но что о старине фон Р?»

«Ах, да. Я почти забыл о нем. Мы израсходовали почти все боеприпасы, а погода южнее Парижа была слишком хорошей — прозрачное голубое небо. Поэтому я отменил операцию и полетел домой, обстреляв по дороге какие-то баржи на Сене».

Я вздохнул.

«Хорошо сделано, Пат. Мы прикончим фон Р в другой раз».

Как-то в ноябре меня вызвали к телефону. Звонил Бобби Пейдж из «Киммала». Там шла какая-то шумная вечеринка, что было четко слышно в трубке. Мы обменялись дежурными любезностями, и Бобби мимоходом бросил:

«Тут один приятель хочет перемолвиться с тобой парой слов».

Я подождал пару секунд и услышал голос с характерным канадским акцентом:

«Это ты, командир? Привет, старый ублюдок! Угадай, кто!»

Я ответил:

«Похоже на Уолтера Конрада. Но ведь это невозможно…»

«Ты угадал, это Уолтер! Прямо здесь, в веселом старом „Киммале“! Вернулся, чтобы проглотить пару пинт бурды, которую вы называете пивом. Испанское вино гораздо лучше!»

«Что с тобой случилось, Уолтер? Говори прямо сейчас, я не выдержу».