Хэммонд Иннес - Конкистадоры. История испанских завоеваний XV–XVI веков

Внутренней разлагающей силой в Кастилии всегда было могущество знати; ведь даже само название страны происходит от множества укрепленных замков [9]. В длительной борьбе с маврами высшее дворянство обеспечивало основную численность армии короля за счет своих вассалов. Предводителями этих отрядов были менее знатные дворяне – идальго и кабальеро, рыцари, составлявшие кавалерию. Города и их ополчение всегда были в первую очередь оборонительной силой. Неудивительно, что знать, несшая на себе основные военные расходы, делила добычу со своим сувереном. В результате их владения становились еще больше, и на протяжении многих лет могущество и богатство всех категорий дворянства только возрастало. Дворянство не облагалось налогами и было привилегированным классом, стоявшим над законом; дворянина нельзя было посадить в тюрьму за долги и подвергнуть пытке; он мог даже нарушить верность своему суверену и служить его врагам. Таким образом, едва центральная власть ослабевала в руках неумелого монарха, страна тут же раскалывалась на бессчетное количество маленьких государств.

На момент вступления на престол Фердинанда и Изабеллы знать была всесильна, а ее владения больше и богаче, чем когда-либо. Однако существовала одна организация, им не подчинявшаяся. Это Священное Братство городов (Santa Hermandad), своего рода полицейские силы, формировавшиеся для поддержания общественного порядка. Их заботой было предотвращение обычных преступлений, но, поскольку злоупотребления знати доходили до того, что их собственные действия или действия их вассалов часто противоречили обычному уголовному праву, восстановление и расширение Братства по инициативе Изабеллы встретило со стороны знати сильное сопротивление. Но королева сумела настоять на своем, и в 1485 году был введен новый кодекс законов. В каждом городе, где жило не менее тридцати семей, был образован суд из двух алькальдов и введена конная, хорошо вооруженная полиция для выполнения приговоров. В результате бандиты и военные, чинившие беспорядки по всей стране, были быстро подавлены. Братство оказалось мощным инструментом в твердых руках королевской власти.

Один за другим сильнейшие кланы, чьи давние распри до этого момента питали анархию, были изгнаны в свои поместья, а аннексированные ими земли и замки возвращены короне. Вся законодательная система была тщательно пересмотрена, власть тайного совета, состоявшего исключительно из представителей знати и духовенства, значительно урезана, позиции суда алькальдов усилены, в Вальядолиде был образован постоянный верховный апелляционный суд. Достоинство и законопослушание стали теперь путем к продвижению по службе. Более того, было восстановлено право короны представлять уроженцев своей страны на вакантные должности в церковных епархиях королевства, и Изабелла смогла помочь ученым и благочестивым мужам занять высокие места в церковной иерархии. И тем не менее именно эта выдающаяся женщина открыла свои владения одному из величайших зол в истории человечества.

Человеком, введшим инквизицию в Испании, стал духовник королевы, Томас де Торквемада, монах-доминиканец. В ту пору евреи в Испании были очень многочисленны; великие путешественники, врачи, писатели, ученые – они внесли наибольший вклад в науку и культуру того времени. Но, во-первых, считалось, что именно евреи содействовали вторжению мавров; во-вторых, они были прирожденными ростовщиками и, как таковые, были ненавидимы. Их богатства вызывали зависть, и по мере убывания мавританского могущества евреи подвергались все большим преследованиям. Фанатичные церковники, особенно доминиканцы, призывали к введению Святой палаты [10]. Фердинанд дал свое согласие, и 1 ноября 1478 года папа выпустил буллу, санкционировавшую действия инквизиторов.

То, что в 1231 году возникло в качестве противодействия распространению манихейской доктрины на части территории Франции и Италии, причем больше с целью обращения в истинную веру, нежели наказания, к XV веку превратилось в значительно более всеобъемлющий и коварный инструмент. В Испании же инквизиция свирепствовала более, чем где-либо. Первый эдикт, выпущенный инквизиционным судом, требовал от всех содействия не только в задержании, но и обвинении любого, подозреваемого в ереси. Атмосфера в стране настолько накалилась, а число арестованных настолько выросло, что инквизиторы почли за благо переехать в огромную крепость Триана. Поводом для ареста граждан-евреев могли послужить слухи или такие шаткие доказательства, как ношение праздничной или просто более чистой одежды в день еврейской субботы, питье какого-либо особым образом приготовленного напитка или употребление в пищу мяса собственноручно зарезанного животного. Анонимность свидетелей соблюдалась настолько строго, что жертве сообщалась только сильно искаженная версия обвинения. Участие защитника допускалось, но он не мог общаться со своим клиентом. Каждое изменение в показаниях свидетелей превращалось в предмет нового обвинения. Слушания велись втайне. Апелляции не принимались. Пытки становились обычной процедурой, но ничто из того, чему XX век был свидетелем, не может сравниться с ужасным финальным спектаклем – аутодафе. Сожжение служило высшей мерой наказания. Европа тогда только-только начинала выходить из Темных веков, и время это не отличалось чрезмерной чувствительностью. Но аутодафе с его тщательно разработанным ритуалом было чем-то большим, чем просто публичной казнью; в этом действе, впервые после финикийцев, убивавших первенца во славу Ваала, тогдашний мир ближе всего подошел к религиозному жертвоприношению. Говорят, что за восемнадцать лет, которые Торквемада провел в должности генерал-инквизитора Кастилии и Арагона, подобной смертью (аутодафе) умерло более десяти тысяч человек. Все это производило на слабых, суеверных и отсталых людей чрезвычайно сильное впечатление. И все же конкистадоры (большинство из которых, должно быть, хотя бы раз присутствовало на аутодафе) не могли скрыть свой ужас, столкнувшись с другой нацией, практикующей человеческие жертвоприношения во имя религии.

Одиннадцать лет (1481—1492) Кастилия в основном была занята войной против Гранады, и здесь необходимо хотя бы кратко рассказать о ней, так как действия Фердинанда и его командиров послужили образцом для более поздних колониальных завоеваний.

На ранней стадии война эта велась скорее местной знатью, нежели короной, а страдали при этом больше всего крестьяне, оказавшиеся в зоне военных действий. Отряды обеих сторон, привыкшие за столетия войны добывать все необходимое у местных жителей, редко уничтожали посевы и жилища, это была их законная добыча, а зачастую и единственная форма расчетов со своими воинами. Но в 1484 году была введена тактика выжженной земли, и тридцать тысяч фуражиров шли с войсками, забирая по пути все, что попадалось под руку, и создавая широкую полосу запустения вдоль всего маршрута движения. Затем арагонский флот блокировал мавританские порты. Испытывая недостаток артиллерии и другого вооружения, мавры начали смазывать ядом наконечники стрел своих арбалетов. В то же время усилия Изабеллы по поддержанию войны начали приносить результаты. Ополчение, набранное во всех, даже самых отдаленных провинциях, проходило обучение и становилось чем-то вроде иррегулярной армии. Со всех концов Европы в страну стекались добровольцы, вдохновляемые религиозным пылом или по зову рыцарского долга. Один за другим пали аванпосты Гранады, и в 1487 году Фердинанд двинулся на Малагу с более чем пятидесятитысячным войском. Этот город, павший после трехмесячной осады, был подвергнут наиболее жестокому обращению в назидание остальным. Всему населению города, собранному во дворе огромной крепости над морем, сообщили, что треть из них будет отправлена в Африку для обмена на христианских пленников, треть – продана в рабство, чтобы окупить расходы на войну, а остальные розданы в качестве рабов в другие страны в качестве благодарности за оказанную помощь. Объявив такой приговор целому городу, Фердинанд в то же время предложил и альтернативу – огромный выкуп, который следовало уплатить в течение девяти месяцев. Несчастные мавры не имели никакой надежды собрать такую сумму, однако заявление возымело желаемый эффект. Каждая семья отдала все припрятанное добро в надежде таким образом откупиться от рабства.