Хэммонд Иннес - Конкистадоры. История испанских завоеваний XV–XVI веков

Нетрудно понять дилемму, стоявшую перед Писарро, когда он наблюдал, как паруса этих кораблей постепенно опускаются и исчезают за горизонтом. Отправленные на них сокровища, безусловно, должны послужить весомым подтверждением рассказов их капитанов о блестящих перспективах поселенцев Новой Кастилии. Следует ли ему дождаться подкреплений, которые, безусловно, начнут прибывать, или же следует идти вперед с имеющимися – силами? Пока он пытался принять решение, миновало три недели, и за это время он убедился, как до него Кортес, что бездействие порождает недовольство в армии. Почти наверняка именно настроение людей заставило его наконец сделать выбор. Он решил выступить в поход.

Решение это подкреплялось и донесениями разведки о том, что Атауальпа уже находится не в столице империи Куско, а в Кахамарке. Куско располагался от Сан-Мигеля примерно в тысяче трехстах милях, и даже в наше время, если воспользоваться панамериканским шоссе на Лиму, это расстояние отнимет несколько дней и немало сил, настолько трудны последние участки пути через Анды. В 1532 году экспедиции Писарро, отягощенной снаряжением, потребовалось бы несколько недель, несмотря на то что он придерживался неплохих инкских дорог. Кахамарка же, с другой стороны, располагалась на расстоянии всего в триста пятьдесят миль, и, хотя лежала в глубинах Сьерры, то есть горной части страны, на высоте 9000 футов, новообретенные индейские друзья сообщили Писарро, что идти до нее не более двенадцати дней. Такую возможность нельзя было упустить. Случай привел правящего Инку в пределы досягаемости испанцев.

24 сентября 1532 года, примерно через полгода после первой высадки на побережье, Писарро вышел из маленького поселения с боем барабанов и развевающимися на солнце знаменами – его собственным и Кастилии. Его войско составляли сто десять пехотинцев, из которых не более двадцати имели на вооружении арбалет или аркебузу, и шестьдесят семь всадников. И с этой жалкой армией он собирался противостоять Инке, с которым, по некоторым докладам, шла армия численностью от сорока до пятидесяти тысяч человек. Хотя Атауальпа, как говорили, лечился на горячих вулканических источниках Кахамарки – воспалилась полученная в боях против брата рана, – он, без сомнения, совмещал лечение с королевской инспекцией новых владений для закрепления их лояльности к новому владыке.

Испанцы переплыли реку Чира на плотах, переночевали в индейском селении Поэчос и последовали дальше на юг, к реке Пьюра. Здесь они пошли вдоль берега реки на восток, в глубь материка. Выбора у них не было. Рассказы индейцев о том, что южная пустыня представляет собой непреодолимое препятствие, к этому моменту должны были найти подтверждение от собственных разведывательных партий. Эта пустыня, Сечура, настолько бесплодна, что даже кактусы в ней не растут. Это наиболее суровый из обширных пустынных районов Перуанского побережья; он же и самый крупный – от реки Пьюра до следующего речного оазиса сто двадцать пять миль. Маршрут вдоль берега реки повел испанцев по широкой дуге к северу. По обеим сторонам реки орошаемая равнина зеленела всходами, виднелись многочисленные пыльные индейские поселения. Тем, кто смотрел в раскаленное лицо Сечуры с поднимающимися от земли миражами, край этот должен был показаться подлинным «раем изобилия», по красочному описанию Прескотта, который, впрочем, никогда там не был. Дальше, за пределами орошаемых участков, холмы тоже зеленели густыми зарослями цератонии, более высокими и густыми, чем в наше время, после массовой вырубки в последние годы. Эти деревья, длинные стручки которых служат кормом многочисленным животным, напомнили, должно быть, испанцам о рожковых деревьях Средиземноморья.

Несмотря на относительно благоприятные условия, в Рядах маленькой армии постепенно поднимался ропот. Люди начали падать духом. Через четыре дня Писарро сделал остановку для «подготовки к маршу». Первым делом он устроил парад своего войска и сделал официальное объявление недовольным. Любой, чье сердце не лежит к начатому предприятию, может вернуться в Сан-Мигель и получить впоследствии точно такую же долю земли и индейцев, как люди гарнизона. Мы не знаем, подготовил ли Писарро заранее почву, как Кортес при затоплении кораблей, так как в рядах конкистадоров Перу не нашлось человека, подобного Берналю Диасу. Однако факт остается фактом: всего девять человек – четверо пехотинцев и пятеро всадников – предпочли возвращение на базу. Вероятно, не только речь Писарро, но и сама окружающая обстановка воодушевила остальных сто шестьдесят восемь человек на продолжение похода. К этому моменту испанцы, должно быть, миновали Тамбо-Гранде и вновь оказались на главной инкской дороге из Тумбеса, примерно там, где сейчас находится асьенда Санта-Летисия. Русло реки здесь представляет собой широкую полосу высохших белых камней, отложений отполированной водой гальки с близлежащих холмов. Хотя орошаемая равнина уже начала сужаться с приближением первых андских предгорий, а горы впереди, где брала исток Пьюра, ощутимо придвинулись, склоны их были по-прежнему одеты зеленью цератонии и не казались непроходимыми; холодные белые пики великих горных цепей, которые необходимо было преодолеть на пути в Кахамарку, в этом месте как нарочно скрыты от взгляда.

Здесь войско провело десять дней, и испанцы могли наблюдать вокруг обычную оседлую жизнь индейцев, их сооруженные из саманного кирпича и крытые тростником хижины в пыли вдоль глубоких ирригационных каналов. Здесь надежды вновь возобладали над реальностью. Земля обетованная с покрытыми золотом стенами храмов действовала на испанцев как видение рая, полного гурий, на воинов – последователей Магомета. Наконец отдохнувшее войско бодро зашагало дальше по шоссе Инков на Саран. Здесь от основной дороги отделилась соединительная ветка в горы на Уанкабамбу, связывавшая ее с великим Андским шоссе, соединявшим, в свою очередь, столицу колонии Кито с древней инкской столицей Куско.

Писарро предстояло принять первое стратегическое решение. Спешить с этим не стоило, ибо в Саране размещабольшое тамбо [41], включавшее в себя не только помещения для отдыха Инки и неизменно сопровождавшей его в королевских турне большой свиты, но и склад и арсенал для снабжения его армии продовольствием, одеждой и оружием. Люди Инки были хорошо обеспечены, и в любом случае Писарро следовало дождаться де Сото, отправленного с небольшим отрядом вперед на разведку горного шоссе и для установления контакта, а при необходимости и подчинения инкского гарнизона в Кахасе, примерно в десяти милях к северо-востоку от Уанкабамбы. Чтобы понять положение Писарро в этот момент, необходимо вспомнить, что он еще не был как следует знаком с горными индейцами и не понимал их. До сих пор он получал информацию только из вторых рук. Его практический ум способен был иметь дело только с реальными вещами, и, хотя ему не хватило бы воображения, чтобы начать и выиграть войну нервов, он понимал, что контакт с Инкой установить необходимо. Не обладая качествами Кортеса, его пониманием дипломатических тонкостей, позволивших этому военачальнику добиться таких успехов, Писарро все же готов был следовать по его стопам.