Пётр Кошель - История сыска в России, кн.1

Вернувшись в столицу, он обнаруживает полный разгром «Земли и воли». Нет ни денег, ни паспортов. Он неутомимо восстанавливает былые связи, собирает деньги, с Зунделевичем устраивает типографию. В своей комнате Михайлов повесил плакат: «Не забывай своих обязанностей!» Это он составил смертный приговор Рейнштейну, был сигнальщиком при покушении на Дрентельна.

Михайлов сумел увлечь идеями террора Николая Клеточникова, помощника делопроизводителя III Отделения.

Пензенский мещанин Клеточников слушал лекции в Московском университете, но по болезни вынужден был уехать в Крым. Там он работал кассиром, жил спокойно. Но в столицу его тянуло, и когда Клеточников приехал в Петербург подыскивать место, он случайно познакомился с Михайловым. Сначала Дворник прощупывал Клеточникова, но тот был чист и безмятежен, как дитя. Михайлов красочно рисовал ему счастье борьбы во имя свободы, обещал найти хорошую службу, помочь деньгами. Он посоветовал Клеточникову снять комнату в доме на углу Невского и Надеждинской, где жили агенты «охранки».

Клеточников очень понравился хозяйке за ежевечернюю игру в карты и тихое поведение. Она рекомендовала его своему знакомому, и тот устроил Клеточникова в агентурное отделение. Там Клеточников занимался тем, что переписывал результаты агентурных наблюдений, шифровал и расшифровывал секретные телеграммы, оформлял различную переписку. Короче, он стал посвящён во все дела сыска. Сведения Клеточников сообщал Михайлову, которого он знал как Петра Ивановича. Так продолжалось два года.

При аресте Клеточников отрицал свою принадлежность к партии, но в показаниях заявлял: «Не сделавшись социалистом, я не могу не сознаться, что начал сочувствовать некоторым их идеям и стал считать их дело своим… я руководствовался, главным образом, корыстными целями и желанием разнообразной жизни в столице, а также сочувствием к высказанным Александром Михайловым идеям о развитии и обогащении народа, к идеям, которым будто бы служат он и его сподвижники».

На судебном же разбирательстве Клеточников, видимо, решил выглядеть героем и понёс откровенную околёсицу:

«До тридцати лет я жил в глухой провинции, среди чиновников, занимавшихся дрязгами, попойками, вообще ведших самую пустую, бессодержательную жизнь… Наконец, я попал в Петербург, но и здесь нравственный уровень общества был не выше. Я стал искать причины такого нравственного упадка и нашёл, что есть одно отвратительное учреждение, которое развращает общество, заглушает все лучшие стороны человеческой натуры и вызывает к жизни все её пошлые, тёмные черты. Таким учреждением было III Отделение. Тогда я, господа судьи, решился проникнуть в это отвратительное учреждение, чтобы парализовать его деятельность…»

Михайлов повлиял не только на жизнь Клеточникова. Многим обязан ему в выборе своего пути и Желябов.

Сын бывшего дворового, Андрей Желябов окончил керченскую гимназию и поступил на юридический факультет Одесского университета. За участие в студенческих беспорядках исключён. Он определился домашним учителем в семью сахарозаводчика Яхненко, на дочери которого и женился. Может быть, Желябов так бы и прожил спокойно оставшуюся жизнь, выплёскивая свою энергию в лучшем случае в земскую деятельность, но, наезжая в Одессу, он познакомился с кружком Волховского и после долгих колебаний вошёл в него.

Но кружок скоро распался: кто ушёл в народ, кого арестовали. Желябова тоже привлекли по делу 193-х, но по суду оправдали. В тюрьме он провёл около семи месяцев.

Опять вернулся Желябов к своему хозяйству, работал в поле, выхаживал коней, играл с сыном.

Когда его казнят, вся эта жизнь развалится: тестя хватит удар, семью разорят жулики и кредиторы, и несчастная обезумевшая жена будет просить, как и родственники Каракозова, об изменении фамилии хотя бы во имя сына.

Хозяйством Желябову скоро надоело заниматься и он уехал в Подольскую губернию бахчеводом-пропагандистом.

На Липецком съезде Желябов сходится с Михайловым. Они да Лев Тихомиров составят будущий костяк «Народной воли».

Желябов даже выработал несколько свой взгляд на эволюцию общества.

Л. Тихомиров вспоминал:

«Политический агитатор рано сказался в нем. Так, например, он принимал деятельное участие в организации помощи славянам, рассчитывая, как рассказывал впоследствии, на деле возрождения славян помочь политическому воспитанию самого русского общества. Русская революция представлялась ему не исключительно в виде освобождения крестьянского или даже рабочего сословия, а в виде политического возрождения всего русского народа вообще. Его взгляды в этом случае значительно расходились со взглядами большинства современной ему революционной среды».

На деньги, данные Зунделевичем, в Сапёрном переулке организовалась типография, в которой работали Бух, Луб-кин и специально выписанный из-за границы Цукерман. Типография просуществовала полгода. В январе 1880 года её накрыла полиция. Абрам Лубкин, двадцатилетний юноша, при этом застрелился. Так он и остался лии1ь именем в революционном движении. Кем был Лубкин, откуда, почему перешёл в нелегалы, о чем думал долгие часы за типографским станком – кто знает?

С осени 1879 года все силы народовольцев сосредоточились на организации покушений на Александра И.

Было намечено несколько мест под Александровском Екатеринославской губернии, под Одессой, под Москвой. Предполагалось взорвать царский поезд, идущий из Крыма.

В Одессу переправили полтора пуда динамита. М.Фроленко устроился сторожем в железнодорожную будку в 14 верстах от города и вместе с Татьяной Лебедевой готовил взрыв. Но выяснилось, что маршрут царского поезда изменён, и сосредоточились на Александровске. Это была Лозово-Севастопольская железная дорога. Желябов, выдав себя за ярославского купца, приобрёл у местной думы кусок земли, прилегающий к железнодорожному полотну, якобы для постройки кожевенного завода. Сам он с Якимовой поселился в Александровске и занялся подготовкой к взрыву поезда. Под полотном железной дороги они заложили две мины, от которых шли провода. Окладский и Пресняков привезли гальваническую батарею. 18 ноября, глядя на проходящий царский поезд, Желябов под выкрик Складского – «Жарь!» соединил два конца провода. Но взрыва почему-то не произошло. Поезд благополучно проследовал к Петербургу.

Взрыв поезда на Московско-Курской дороге организовывал Михайлов. На третьей версте от Москвы Гартман по подложному паспорту купил дом и поселился там с Софьей Перовской. Террористы намеревались прорыть подземный ход из дома к железной дороге. Кроме хозяев, в этой затее участвовали сам Михайлов, Исаев, Морозов, Ширяев, Баранников, Гольденберг и Арончик.