Артур Дойл - Англо-Бурская война (1899–1902)

16 октября осада началась всерьез. В этот день буры доставили два 12-фунтовых орудия, и на город обрушился первый из нескончаемого потока снарядов. Противник захватил источники водоснабжения, но гарнизон успел выкопать колодцы. До 20 октября пять тысяч буров под предводительством грозного Кронье окружили город. «Сдавайтесь, чтобы избежать кровопролития!» – таково было их требование. «И когда же должно начаться кровопролитие?» – отвечал вопросом Поуэлл. После нескольких недель обстрела полковник отправил легкомысленное послание: если они будут продолжать в том же духе, он вынужден будет рассматривать это как объявление войны. Следует надеяться, что Кронье обладал некоторым чувством юмора, в противном случае, он был бы чрезвычайно озадачен своим эксцентричным противником, как испанские генералы выходками лорда Питерборо.

Среди многих трудностей, возникших перед защитниками города, самой серьезной было то, что позиции растянулись на расстояние пяти или шести миль, а удерживать их должна была примерно тысяча человек, действуя против отряда, который в любой момент и в любом месте мог осуществить попытку прорыва. Для ликвидации этой опасности была разработана хитроумная система маленьких фортов. В каждом из них находилось от десяти до сорока стрелков, имелись бомбоубежища и закрытые переходы. Центральный бункер имел телефонную связь с периферийными укрытиями, чтобы избежать необходимости отправки посыльных. Была создана система звукового оповещения: посредством колоколов каждый квартал города своевременно извещался об обстрелах, что позволяло горожанам поспешно прятаться в убежищах. Каждая деталь свидетельствовала об изобретательности и уме координирующих оборону. Бронированный обоз, выкрашенный в зеленый цвет и обвязанный ветками, стоял замаскированный среди зарослей деревьев и кустарника, окружавших город.

24 октября начался жестокий обстрел, с перерывами продолжавшийся в течение нескольких месяцев. Буры доставили через Преторию огромное орудие, стреляющее 96-фунтовыми снарядами, которое вместе с орудиями меньшего калибра обстреливало город. Но результат быль столь же ничтожным, как порой бывал и результат нашей стрельбы по бурам.

Поскольку артиллерия Мафекинга была слишком слаба, чтобы вести дуэль, единственным возможным ответом была вылазка, на которую решился полковник Поуэлл. Она была осуществлена вечером 27 октября, когда около сотни человек под командованием капитана Фитцкларенса с величайшей отвагой двинулись на окопы буров, имея приказ использовать только штыки. Позицию захватили стремительным броском; многие буры были заколоты, прежде чем успели выбраться из-под брезентовых укрытий. В темноте велся сильный огонь из дальних окопов, и, возможно, под ружейным огнем буров их собственных людей полегло не меньше, чем наших. Наши потери в результате этой смелой операции составили шесть человек убитыми, одиннадцать ранеными, двое попали в плен. Потери врага, скрытые как обычно темнотой, были, несомненно, значительно большими.

31 октября буры решились предпринять нападение на холм Кэннон, представляющий собой небольшой форт на возвышении к югу от города. Его оборону вели полковник Уолфорд из британской южноафриканской полиции и пятьдесят семь солдат с тремя небольшими орудиями. Наступление было отражено с тяжелыми потерями для буров. Потери британцев составили шесть человек убитых и пятеро раненых.

Опыт этой атаки заставил буров не предпринимать дальнейших дорогостоящих попыток ворваться в город, и через несколько недель осада переросла в блокаду. Кронье был отозван для более важной работы, передав незавершенное дело Сниману – новому командиру отряда буров. Время от времени большое орудие метало на город огромные снаряды, но деревянные стены и крыши из рифленого железа уменьшали опасность обстрела. 3 ноября гарнизон взял штурмом Брикфилдс, который удерживали снайперы противника, а 7-го еще одна небольшая вылазка продолжила дело. 18-го Поуэлл отправил Сниману послание, в котором говорилось, что он не сможет захватить город, если будет только сидеть и смотреть на него. Одновременно он послал обращение ко всем бурским бойцам, советуя им вернуться домой к своим семьям. Некоторые из бурских отрядов отправились на юг помогать Кронье в его противостоянии Метуэну, блокада слабела, пока не была встревожена безрассудной вылазкой 26 декабря, которая повлекла наибольшие потери гарнизона. Вновь следовало бы усвоить урок, что с современным оружием и равенством сил перевес всегда на стороне обороны.

В этот день яростная атака была предпринята на один из бурских фортов на севере. Похоже, у врага были кое-какие подозрения относительно наших намерений, поскольку форт оказался неприступным без штурмовых лестниц. Нападающие силы состояли из двух эскадронов полка Протектората и одного отряда из состава полка Бечуаналендских пехотинцев; их поддерживали три орудия. Атака была настолько безрассудной, что из отряда, непосредственно участвовавшего в нападении, – надежды на успех в котором было мало, если она вообще была, – пятьдесят три из восьмидесяти были убиты или ранены – двадцать пять из первого полка и двадцать восемь из второго. Из строя выбыли некоторые из тех отважных офицеров, которые были душой обороны Мафекинга. Капитан Фитцкларенс был ранен, Вернон, Сандфорд и Пейтон были убиты у самых жерл вражеских орудий. Это был, вероятно, один из самых горьких моментов в жизни Бейдн-Поуэлла: он опустил свой полевой бинокль и произнес: «Пусть выезжают санитары!»

Но даже такой тяжелый удар не охладил пыла и не уменьшил энергии обороняющихся, хотя для Бейдн-Поуэлла все это, несомненно, послужило предупреждением – он не может позволить себе растрачивать и без того небольшие силы на столь дорогостоящие попытки наступательных действий. С этого момента он должен ограничиться тем, что будет стойко обороняться, пока Плумер с севера или Метуэн с юга не протянут ему руку помощи. Бдительный и упорный, не упускающий ни одного шанса в этой игре, – таким встретил он Новый год вместе со своим храбрым гарнизоном, решительно настроенным не спускать флаг.

В январских и февральских хрониках передается то однообразие нервного напряжения, которое характерно для любого осажденного города. Один день обстрел ведется чуть сильнее, другой – чуть слабее. Иногда удается обойтись без единой царапины, но вот гарнизон теряет капитана Гирдвуда или Уэбба, или другого смелого солдата. Время от времени у окруженных свои маленькие победы: когда слишком любопытный голландец на секунду высовывается из своего укрытия, чтобы увидеть результат выстрела – затем санитары уносят его в лагерь. В воскресенье, как правило, соблюдалось перемирие, и снайперы, обменивавшиеся всю неделю винтовочными выстрелами, в этот день ограничивались добродушным подтруниванием. В Мафекинге бурский генерал Сниман не демонстрировал того рыцарства, которое отличало храброго Жубера в Ледисмите. Здесь не только не существовало нейтрального лагеря для женщин или больных, но буры даже, и это достоверно известно, намеренно нацеливали свои орудия на кварталы, где жили в основном женщины, чтобы оказать давление на остальных обитателей Мафекинга. Многие женщины и дети стали жертвами этой жестокости, вина за которую по справедливости должна быть возложена на безжалостного командующего, а не на грубоватый, но доброжелательный народ, с которым мы сражались. Среди любой нации найдутся отдельные негодяи, но было бы политически неверно, если бы их преступления влияли на наши действия или ожесточали наши чувства. Платить по счету должен сам преступник, а не его страна.