Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера
- Название:Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Русский фонд содействия образованию и науке
- Год:2020
- Город:М.
- ISBN:978-5-91244-257-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера краткое содержание
Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
В парламенте Баррес считался правым, но не входил в партии и группы и, отказавшись от борьбы за министерские портфели, сохранял независимость, чем вызывал «не только восхищение, но всеобщее уважение и почтение» (GDO, 118). «Я выступаю только тогда, когда мне есть что сказать по вопросу, который я знаю», – говорил он [103] René Benjamin. Grandes Figures. Barrès. Joffre. Paris, 1931. Р. 145.
. Критикуя школьную и церковную, антикатолическую политику радикальных правительств, Баррес, в отличие от Морраса, не посягал на основы республики и не стремился свергать кабинеты, как Клемансо.
«Я вижу самого себя в нашей истории, в нашей литературе, где царят порядок и чувство чести . <���…> Я жажду, чтобы Франция, точнее, французский идеал – идеал Ронсара, Расина, Шатобриана, Корнеля, Наполеона – продолжал цвести. Я не хочу, чтобы он искажался. Вот почему я консерватор и не желаю, чтобы кто-то расшатывал французское государство» (МСВ, 250).
В начале 1910-х годов, когда Баррес, по собственным словам, «устремился от национализма к католицизму» (МСВ, 524), молодежь стала отходить от него. Обожатели и подражатели «восхищались художником и признавали заслуги патриота» (MHS, 15), но, не получив четких ответов на вопросы «о главном», шли в ученики к Моррасу или к католику-моралисту Шарлю Пеги, если этика увлекала их больше, чем политика. Если Баррес и мог видеть в Моррасе «соперника», то в эти годы.
«Наступил момент, – вспоминал Массис, ставший из барресиста моррасианцем, – когда в сфере политики от Барреса начали отдаляться молодые умы, порожденные и пробужденные им, умы, которым он открыл Морраса. Причиной стало осознание необходимости серьезной доктрины, которое он сам в них воспитал, и многие молодые барресисты примкнули к “Action française”. “Это не было ни предательством, ни бегством, – писал Жан Лоньон (автор книги «Морис Баррес и проблема Порядка» (1911). – В. М. ). – Для нас это завершение развития доктрины Барреса, доктрины интегрального национализма”» (MHS, 85).
«Принц молодости» превратился в нотабля, которому следующее поколение начало предъявлять претензии: «Успех и искусство казались им несовместимыми! Они не прощали учителям, что те стали академиками!» (THM, 58). Задолго до шутовского суда дадаистов над Барресом в мае 1921 г., [104] Леонид Ливак, Андрей Устинов. Литературный авангард русского Парижа. 1920–1926. История. Хроника. Антология. Документы. М., 2014. С. 29–30.
молодые католики осудили его за недостаток благочестия и уклон в язычество, усмотрев таковой в культе «земли и мертвых».
В романе «Вдохновенный холм» (1913) и публицистической книге «Великая скорбь церквей Франции» (1914) Баррес говорил, что «с волнением узнает богов наших предков и слышит их приглушенные голоса», и призвал к «союзу религиозного католического чувства с духом земли ради сохранения духовности расы» (HMJ, 246, 248). Как ни парадоксально, объектом критики стала его кампания в защиту сельских церквей, которым в результате правительственной политики угрожали закрытие и разрушение: по мнению оппонентов, Баррес видел в них культурное достояние и символ традиции, т. е. нечто материальное, а не дом Божий. Массис, признававший «влияние Барреса в основе всех моих идей» (MBN, 211), заявил: «Святость не бренна, как камни соборов, которые могут разрушиться, исчезнуть, сгореть от руки врага. Есть вещь бессмертная, неуничтожимая – это Церковь Духа, Иерусалим, построенный из живых камней» (THM, 102). «Невозможно защищать Церковь и одновременно возрождать авторитет язычества. Этого не позволяют ни вера, ни вкус» (HMJ, 251), – добавил он позже. «По-моему, вы неправы, сосредоточив внимание на различиях, а не на сходстве», – возразил Баррес «молодому левиту» в марте 1914 г., заметив, что «кампания становится несправедливой и политически вредной» (MBN, 136–137).


Анри Массис. Баррес и мы. 1962. Обложка и авантитул с инскриптом: «Господину Пьеру Гийо с барресианской дружбой и доброй симпатией, Анри Массис. 21 ноября 1962, в день, когда в Сорбонне отмечали столетие рождения Мориса Барреса»
Мировая война временно сгладила разногласия патриотов. Встретив Морраса на улице 12 августа 1914 г., Баррес удовлетворенно записал: «О партиях не говорили, только о Франции» (МСВ, 737). С 5 августа 1914 г. на протяжении пяти лет он ежедневно публиковал в «Echo de Paris» статьи, составившие 14 томов «Хроники Великой войны». Военные усилия Барреса и его деятельность в послевоенные годы заслуживают особого рассказа. 18 ноября 1918 г. писатель присутствовал при вступлении французской армии в Нанси, два дня спустя – в Мец, откуда отправился в Страсбург. Мечта всей жизни сбылась.
Новый взрыв обвинений в богохульстве со стороны католиков-догматиков вызвал «экзотический» роман Барреса «Сад на берегу Оронта» (1921). Массис вступился за автора, но в эссе «Морис Баррес, или Поколение относительного» в сборнике «Суждения» (1923), вышедшем в год смерти героя, подверг тотальной критике его философию.
Массис признал, что, помимо художественных заслуг, Баррес «возродил патриотизм среди интеллектуалов», «определил французский национализм, дав ему имя» и «придал эпохе стремление к величию». Однако будучи представителем молодежи, которая «верит в ум» и «жаждет истинного и абсолютного», автор осудил бывшего учителя – а вместе с ним большинство старшего поколения, выросшего в царстве «философии поражения» и «бегства от реальности», – за пессимизм, релятивизм, детерминизм и антиинтеллектуализм, несовместимые с «традиционной французской и католической идеей» (HMJ, 176–177, 185–186, 183). Автор был искренен и в благодарности Барресу, и в признании того, что «для нас час безусловного восхищения [им] прошел» (HMJ, 176), а его идеи стали историей и утратили влияние. Подразумевалось – в отличие от идей Морраса, знающего «как надо».
Фамилии обоих часто соседствуют на страницах «Анкеты об учителях молодой литературы» [105] Pierre Varillon, Henri Rambaud. Enquête sur les maîtres de la jeune littérature. Paris, 1923.
, которую в 1922 г. провели и годом позже выпустили книгой молодые критики Пьер Варийон и Анри Рамбо. Первый принадлежал к «Action française», второй сочувствовал ему, что, возможно, отразилось на отборе респондентов из числа писателей, получивших известность после войны (ответили не все), и на выводах. «Учителями» среди современников Морраса и Барреса (третье место занял Бурже, четвертое Франс) назвали, с разными мотивировками и оттенками восхищения, Пьер Бенуа, Пьер Дриё Ла Рошель и Анри де Монтерлан – если брать известных (из 50 фамилий ответивших половину я впервые узнал из «Анкеты»). «Для меня их влияния идут парой, поддерживая и дополняя друг друга», – отметил Жан Лоньон. Баррес получил больше похвал как художник, романист и романтик; Моррас – как интеллектуал и диалектик, идеолог порядка и образец верности своим взглядам (его стихи вызвали восторг только у забытых ныне поэтов). «Есть много глупостей, которые я мог сказать, но не сказал, потому что Моррас существует. Целая армия молодых людей может применить к себе эти слова. У Морраса я не читал ни единой глупости», – эту экстравагантную похвалу Монтерлана через много лет напомнил Массис (HML, 91).
Интервал:
Закладка: