Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

«Рейнский вопрос» не был главной причиной того, что Моррас и Бенвиль выступили против «плохого договора», но послужил важным аргументом: «Мы получили границу 1870 года – границу для вторжения, нарисованную в 1815 году против Франции» (JBC, 53). Фош в 1926 г. назвал ее «границей побежденных» [189] Цит. по: Léon Daudet. Les nouveaux chatiments. Paris, 1931. P. 182. .

При обсуждении договора в Палате депутатов 29 августа 1919 г. Баррес заявил, что проголосует за него, но требует от правительства четкого определения и проведения «рейнской политики» (GPR, 14). Франция на Рейне должна представлять «духовный, политический и общественный идеал, который навсегда отвратит их (местных жителей. – В. М. ) от берлинского германизма и обеспечит им максимально тесный контакт с латинской культурой и нашим западным духом» [190] Maurice Barrès. Le genie du Rhin. Paris, 1921. P. 210. . Перед голосованием по ратификации договора 1 октября Баррес снова заявил о поддержке при условии, что «прусское влияние ни в какой форме не будет восстановлено на наших границах» и что «все меры будут приняты с целью как можно теснее связать рейнские провинции с Францией» с помощью развития торговли и путей сообщения, сближения законодательства двух стран и недопущения в оккупированную зону чиновников из Берлина (GPR, 20–21). Однако большинство депутатов, включая членов кабинета, думало прежде всего о предстоящих выборах.

Первые послевоенные выборы были назначены на 16 ноября 1919 г. В составе Палаты, избранном в мае 1914 г. под пацифистскими лозунгами, многие готовились на выход – в стране произошли слишком большие перемены.

«Action française» впервые решило участвовать в выборах как политическое движение. Напомнив об отсутствии у монархистов «иллюзий относительно парламентского режима», Пюжо заявил: «Опасность, которой подвергается страна, слишком сильна, поэтому надо использовать и тот плохой выборный механизм, что дан нам республикой» [191] Almanach de l'Action française. 11e année. Paris, 1921. P. 35–36. . «Нам показалось не лишним проникнуть в Палату в момент начала национальной реорганизации. Настроенные против выборного режима, его обычаев и тактики, мы решили, что особые обстоятельства сделают полезным наше присутствие в новом парламенте», – вспоминал Моррас в 1941 г. (CRS, 170).

Сам он еще перед выборами 1914 г. писал: «То, что говорилось здесь о пользе всеобщего избирательного права, отбило охоту голосовать у многих серьезных людей. Поэтому надо сказать им, что они не правы, если не голосуют. Голосовать нужно. Это отчет, который ваша совесть дает самой себе. <���…> Лично я всегда голосую (курсив мой. – В. М. ). И я меньше уверен в правоте своих мыслей, когда речь идет о силе или слабости воли одного человека, когда внутренний голос может сказать мне: такого-то числа такому-то достойному кандидату не хватило твоего бюллетеня» [192] Цит. по: M. de Roux. Charles Maurras et le nationalisme de l'Action française. Paris, 1928. P. 53. .

Рассеянные по стране сторонники «Action française» нигде не имели надежной выборной машины. Система пропорционального представительства и партийных списков давала некоторую надежду, но знатоки электоральных игр предрекали движению лишь несколько мандатов, а потенциальные союзники не спешили идти на предвыборный альянс с созданием общего списка. Тем не менее руководство «Action française» отказалось от «десятых ролей» в возможном союзе с правоцентристским республиканским Национальным блоком Александра Мильерана, который имел все шансы на победу, и выставило собственный список вместе с правыми кандидатами от Национального союза.

В ходе избирательной кампании монархисты резко критиковали не только левых, но и центристов, прежде всего за приверженность «идеалам» республики и антицерковной политике. «Это сугубо отрицательное собрание всех возможных уступок своим принципам, – категорично охарактеризовал Пюжо 25 января 1920 г. Национальный блок, – в котором единственными положительными связями являются узкоэгоистические комбинации нескольких политических штабов» (DDR, 35).

3 ноября 1919 г. на первой полосе L'AF появились фамилии кандидатов и тезисы программы: сокращение срока военной службы с выплатой «ветеранской доли»; участие рабочих в распределении прибылей и расширение общественных работ; помощь пострадавшим провинциям; выведение образования из-под контроля государства; укрепление безопасности, включая борьбу с «предателями» (Кайо еще не осужден!) и «большевиками», ограничение иммиграции и натурализации; сокращение числа министров и депутатов, восстановление дипломатических отношений с Ватиканом (DDR, 22–23).

Леон Доде. Депутат от Парижа. 1933. Обложка и авантитул с инскриптом: «Госпоже Хайди Магнус Левель с почтительной дружбой. Леон Доде»

Сейчас такую программу назвали бы правопопулистской. По содержанию она не очень отличалась от того, что предлагал Национальный блок, однако его вожди не только сделали акцент на «строгом выполнении Версальского договора», но под старым лозунгом «Против реакции и революции» обвинили монархистов в расколе правого электората. Выборы ожидаемо принесли победу Национальному блоку, отрешив от власти радикал-социалистов. В очередной раз отстояв мандат, Баррес присоединился к блоку, чтобы «сохранить единство и перекрыть путь большевизму» и «обеспечить стабильное правительство» (МВС, 837).

«16 ноября 1919 г. был избран лучший из возможных составов Палаты, в котором две трети были за власть, за порядок, за реакцию» (LDM, 96), – утверждал Доде. «Беспристрастный историк сделает вывод, что, за исключением Национальной ассамблеи 1871 г., ни в одном составе парламента не было собрано столько людей таланта и доброй воли», – вторил ему Валла (VNC, 63). Однако несмотря на правоцентристское большинство, премьер Мильеран и его преемники Жорж Лейг и Аристид Бриан при формировании кабинетов угождали левому центру и радикалам. Неудивительно, что Абель Боннар в 1936 г., в канун победы Народного фронта, вынес суровый приговор Национальному блоку: «Выборы 1919 г. показали ничтожество “умеренных”, придав им значение, с которым те не смогли совладать» [193] Abel Bonnard. Le drame du présent. Les modérés. Paris, 1936. P. 19. .

В новом составе оказались 29 депутатов, близких к «Action française»: 4,7 % от 616 мест. Для дебютантов, шедших «против всех», возможно, не так плохо, но с чем сравнить? Бережливый Луи Димье счел кампанию пустой тратой денег (DVA, 319). Наихудший результат был в столице, где не прошли Пюжо, адвокат Мари де Ру, предводитель «людей короля» Люсьен Лакур. «Двадцатью, тридцатью, сорока годами ранее никто не осмелился бы представить, что депутатом от Парижа может избран монархист. Монархист убежденный, громогласный, размахивающий знаменем, сокрушающий всё на своем пути. Но именно это и произошло» (PDD, 166). Единственным депутатом-монархистом от столицы оказался Доде, которому герцог Орлеанский прислал персональное поздравление.