Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

18 октября 1921 г. Доде произнес в Палате речь, которую считал одной из важнейших в своей депутатской карьере и воспроизвел в обеих посвященных ей книгах (LDA, 52–91; LDD, 235–255). Поводом стало убийство в Верхней Силезии французского наблюдателя капитана Монталегра, темой – политика в отношении Германии, целью – свержение Бриана. Под выкрики слева «королевский прокурор» обвинил правительство в отходе от жесткой репарационной политики и осудил соглашения с Берлином об урегулировании выплат. Бриан защищался, спор перешел на личности. «На чем вы построили свою политическую карьеру? – восклицал Доде, напоминая о социалистической молодости оппонента. – Вы чернили родину!». «Я не намерен задерживаться на всех оскорблениях и клевете, что льются с вашего пера», – ответил Бриан. «Во мне живут два человека, – парировал Доде, – писатель и депутат. Здесь вы имеете дело только со вторым, а первому, пожалуйста, отвечайте в письменном виде» (LDD, 113). Выпад был злым: блестящий оратор Бриан не любил ни читать, ни писать.

На следующий день в дискуссию вступил Баррес. Он не давал волю эмоциям, не блистал ораторскими приемами, говорил аргументированно и корректно. Поддержанный аплодисментами правых, оратор потребовал объяснить причину отказа от столь эффективной меры, как санкции и таможенная граница. «Трудно поверить, что вы приняли эти значительные и удачные меры только для того, чтобы отказаться от них через несколько месяцев» (GPR, 177). «Мы хотим контролировать экономическую жизнь Рейна, – заключил он. – <���…> Рейн может гарантировать нам и репарации, и выполнение договора [198] Ср. его запись: «Версальский договор, утверждая, что для <���получения> репараций необходимо договориться с Рейхом, объединил Рейх и создал противоречие между проблемой безопасности (которая относится только к Рейнской области) и проблемой репараций» (МСВ, 1018). . Отмена санкций есть проявление слабости, капитуляция, на которую мы не можем согласиться» (GPR, 187, 196).

Бриан, которому хлопали слева, ответил, что санкции сыграли свою роль и теперь, по мнению специалистов, причиняют неудобства не только немцам, но англичанам, бельгийцам и даже французам [199] Ответы Бриана Барресу: Suarez G. Briand. Vol. V. P. 222–224. . «Не порочьте экономические санкции, – парировал Баррес. – Они были превосходными» (GPR, 204). «Я верю, что все мы должны сплотиться вокруг кабинета, стоящего перед огромными трудностями, помогать ему, поддерживать и направлять, – записал он после дискуссии. – Но как его направлять? Как убедить, что он ошибается?» (GPR, 397).

Спор показал главное расхождение двух позиций в отношении Германии. «Бош заплатит», только если ему дадут возможность заработать, говорили левые, для чего необходимо возрождение промышленности и торговли. Экономическое возрождение Германии – залог возрождения всей Европы, находящейся в кризисе. Так же думали англичане, американцы и сами немцы – и спорить с этим трудно.

Правые настолько боялись экономического и политического усиления Германии и, как следствие, возможного реванша, что были готовы поставить под угрозу получение репараций – жизненно необходимых Франции для преодоления последствий войны и выплаты своих долгов Великобритании и США. «Только мы хотим ослабить Германию», – честно заявил Бенвиль, пояснив: «В 1914 г. мы видели, что такое организованная Германия. Видеть это еще раз мы не хотим. В сто раз лучше, если она не заплатит и нам придется отправиться туда искать наши деньги» (JBA, I, 88–89).

Вожди «Action française» были уверены, что позже Германия не просто откажется платить, но, «разбогатев, станет сильной и всё заберет назад»: «Опасной Германию делает не угроза немедленного реванша, но искусная и терпеливая подготовка армии и условий, которые позволят ей вернуть утраченное» (JBJ, II, 120, 227). Поэтому призывали выжать из нее как можно больше и как можно быстрее. Чем сильнее на нее давили, тем меньше она могла и хотела платить и тем меньше получала Франция.

Порочный круг, но именно туда вела подобная политика. Недальновидная и опасная, она не исправляла экономическое и ухудшала политическое положение как самой Франции, так и всей Европы. И она в итоге возобладала.

Судьбу Бриана решило совещание Верховного совета «союзников» в Каннах в начале января 1922 г. Стремясь сохранить согласие с Лондоном и одновременно добиваясь от Ллойд Джорджа гарантий военной безопасности для Франции, премьер согласился на сокращение репараций, на участие Германии и Советской России (даже без дипломатического признания) в экономическом восстановлении Европы и в Генуэзской конференции на равных с победителями. Вопреки политическим обычаям Третьей республики в дело вмешался президент Мильеран и высказался против такого варианта, требуя полной выплаты репараций и считая обещание гарантийного пакта не более чем уловкой. «Мы протестуем против такой экономико-дипломатической амнистии», – заявил Моррас (ММТ, II, 97). Фотографию из Канн, на которой британский премьер учит французского правильно замахиваться клюшкой при игре в гольф, а тот почтительно внимает, парижская пресса встретила улюлюканьем.

«“Вы позволяете вашим газетам оскорблять меня”, – однажды заметил Ллойд Джордж Бриану. “Я?” – удивленно переспросил тот. “Вы, и вот доказательство”, – собеседник протянул ему номер… L'AF . Бриан, улыбавшийся уже с начала разговора, не выдержал и фыркнул. “Вы находите это смешным?” – обиженно сказал британский премьер. “Очень смешным”. Ллойд Джордж сердито уставился на Бриана. “Засвидетельствуйте, пожалуйста, господину Ллойд Джорджу, – сказал тот переводчику, – что L'AF не является официозным изданием”» [200] Suarez G. Briand. Vol. V. P. 203–204. .

Если нападками L'AF , шумно требовавшей предать Бриана Верховному суду [201] На протяжении всей второй половины 1921 г. Моррас обвинял в коррупции и связях с международными банкирами Бриана и его главного дипломатического советника Филиппа Бертело, постоянного заместителя министра иностранных дел, поскольку его брат Андре Бертело возглавлял Промышленный банк Китая, уличенный в злоупотреблениях. , можно было пренебречь, то недовольство президента не оставляло выбора. 9 января премьер потребовал срочно созвать заседание правительства для вынесения вердикта его политике. Собравшийся на следующий день без участия Бриана кабинет министров принял сторону Мильерана. Новость о разногласиях президента с премьером попала в прессу, немедленно заговорившую о предстоящей смене власти.

10 января Доде предложил провести внеочередные парламентские дебаты – с очевидной целью осудить политику Бриана. Предложение не прошло, но число сторонников кабинета стремительно убывало. 11 января после заседания Верховного совета Бриан выехал в Париж, везя с собой проект франко-британского гарантийного пакта. На следующее утро Мильеран принял его с подчеркнутым радушием и отрицал причастность к утечкам (молва приписывала их военному министру Луи Барту, давнему сопернику Бриана). Однако заседание Палаты депутатов в этот день открылось резкой речью ее председателя Рауля Пере, который год назад точно так же похоронил кабинет Лейга. Под аплодисменты слева премьер произнес патетическую речь в свое оправдание, призвал «других сделать лучше» и покинул зал, чтобы сообщить президенту об отставке. L'AF вышла под «шапкой» «Бриан ушел. Да здравствует Франция».