Питер Рекс - 1066. Новая история нормандского завоевания

На тот момент флотилия насчитывала от 800 до 1000 кораблей (в зависимости от того, какого размера суда включить в это число; некоторые из них были просто шаландами, предназначенными для доставки людей и припасов на борт). Не вполне ясно, действительно ли герцог намеревался пересечь пролив или только хотел переместиться к новому месту для погрузки. В любом случае, он просчитался: его флот застала врасплох одна из внезапных перемен погоды, которыми славится Ла-Манш. Корабли Вильгельма попали в бурю. Флот, только что вышедший из гавани «был унесен из устья Дива и близлежащих портов… влекомый дыханием западного ветра к причалам Сен-Валери». [74]В «Песне о битве при Гастингсе» [75]сказано, что неблагоприятный ветер превратился в ураган, на море поднялось волнение, и шторм потопил множество кораблей.

Вильгельм из Пуатье, утверждая, что герцога «не смутили ни задержка, ни встречный ветер, ни потеря кораблей, ни даже малодушное бегство отступившихся от него», негласно признает, что затея герцога была близка к провалу. К берегам Англии отплыло, согласно одному из источников, чуть меньше семисот кораблей, то есть потери Вильгельма, учитывая корабли отступившихся, составили порядка сотни судов. Помимо того, войско лишилось значительной части припасов, нехватку которых герцог старался, насколько возможно, скрыть за увеличением дневного рациона.

Кроме всего прочего, он потерял гораздо больше людей (утонувшими или погибшими во время шторма), чем можно подумать по скупому описанию Вильгельма из Пуатье. Тот же хронист сообщает, что герцогу пришлось собрать и похоронить тела тайком, чтобы скрыть истинные масштабы потерь, которые могли испугать его людей. Он приложил титанические усилия, чтобы восстановить боевой дух войска, вселяя «мужество в робких и уверенность в павших духом». Независимым свидетельством случившегося является грамота монастыря Святой Троицы в Руане, в которой упоминается Осмунд из Боде, раненный и измученный во время шторма в Ла-Манше в начале английской кампании Вильгельма. Шторм гнал корабли на восток, пока они не нашли укрытие в Сен-Валери. Там флотилия пережидала шторм и ливневый дождь.

Переход к Сен-Валери совпал по времени с решением короля Гарольда, принятым после роспуска фюрда, перевести свой флот в Лондон. Английские корабли тоже попали в бурю; Англосаксонская хроника утверждает, что «многие сгинули, прежде чем пришли» в Лондон. Любопытно, что две флотилии вполне могли (пусть лишь ненадолго и в большой сумятице) встретиться в проливе во время шторма. Английские источники весьма четко указывают, что король Гарольд «вышел против» Вильгельма с флотом, [76]а в «Книге Страшного суда» утверждается касательно тэна Этельрика из Келведона (Эссекс), что «вышеупомянутый Этельрик погиб в морском бою ( proelium navale ) против короля Вильгельма». Он вернулся домой больным и, возможно, раненым и завещал свои земли Вестминстерскому аббатству. Эдрик, которого называют rector navis regis Edwardi («капитан корабля короля Эдуарда»), после завоевания был изгнан как один из тех, кто сражался против герцога, и бежал в Данию. Даже «Деяния Хереварда» повествуют о неком Брумане, который отправился в море сражаться против нормандцев, встретил нормандский корабль, везущий священников, и потопил его со всем экипажем. Судя по сообщениям английских соглядатаев Гарольду, англичане принимали всех нормандских воинов за лиц духовного звания из-за их короткой стрижки.

Нам известно, что один нормандский рыцарь погиб в море. Рожер Фиц-Турольд составил завещание, по которому его земли отходили церкви Святого Семейства в Руане. В этом документе он говорил о своем намерении присоединиться к войску Вильгельма «и собирался отправиться с ним за море», но умер в пути. Завещание так и не было исполнено. Наконец, в хронике монастыря Нидеральтайх на Рейне под в 1075 годом сказано, что аквитанцы сражались в морском бою против англичан летом того года, когда появилась комета. Похоже, что некоторое небольшое столкновение действительно имело место, когда два флота встретились в проливе во время шторма. [77]Однако наибольший урон нанес именно шторм. Его внезапность объясняется просто. Осеннее равноденствие тогда, согласно юлианскому календарю, приходилось на 16 сентября по нашему счету. Это было время осенних бурь. Гарольд повел свои корабли к Лондону за несколько дней до равноденствия, зная о скором начале непогоды, и Вильгельм отправился из Дива к Сен-Валери примерно в то же время.

Стоянка в Сен-Валери для нормандцев выдалась безрадостной: их трепал ветер и заливал дождь. Уильям Мальмсберийский недвусмысленно намекает, что люди пришли в отчаяние и начали роптать. Некоторые говорили: «Безумен тот, кто хочет отнять землю, по праву принадлежащую другим! Бог против нас и не пошлет нам попутного ветра. Его отец [герцог Роберт] задумал похожее и тоже потерпел неудачу; над этой семьей висит проклятие. Они вечно желают больше, чем могут выполнить, и Бог не на их стороне». Эти настроения стали распространяться, ослабляя решимость людей. Герцог часто молился в церкви Сен-Валери и с тревогой следил за церковным флюгером в надежде, что тот покажет смену ветра. Начиная с августа и в течение почти всего сентября череда циклонов с Атлантики несла штормы и сильные дожди, пока 27 сентября не пришел антициклон с теплой и ясной погодой. В конце концов, пытаясь поддержать дух в войске и добиться благосклонности Господа и святых, герцог приказал вынести из церкви мощи святого Валерия и устроить торжественную процессию, чтобы его воины молились вместе с ним о заступничестве Господа, т. е. о благоприятствующем ветре и ясной погоде. И вдруг — о чудо! — задул долгожданный южный ветер, что, несомненно, было истолковано как ответ на их молитвы. Нормандцы вознесли хвалы Господу, а затем началась суматоха.

Рыцари и пешие воины, не дожидаясь приказа герцога, спешили погрузиться на корабли, стремясь поскорее отправиться в поход. Отплыли в такой спешке, что некоторые так и остались на берегу, не успев созвать своих спутников, а другие так боялись отстать, что взошли на корабль без воинов и припасов. Герцог Вильгельм и сам подгонял своих людей, чтобы не пропустить вечерний прилив. Его высшая точка приходилась на 3.20 пополудни, и флот должен был либо выйти в море в начале отлива, либо остаться в порту еще надень. Плыть предстояло ночью, чтобы достичь английского берега вскоре после рассвета, во время прилива.

Нормандцы хотели высадиться при дневном свете, чтобы не потерпеть крушение в незнакомом или опасном месте.

Герцог Вильгельм послал герольда с приказом всем кораблям встать на якорь, как только они выйдут в открытое море, и ожидать, пока вся флотилия соберется и построится. Капитаны должны были дождаться появления сигнального огня на мачте «Моры», герцогского флагмана, и сигнала трубы, после чего сняться с якоря. В вычурных выражениях Вильгельм из Пуатье сравнивает Вильгельма с Ксерксом, когда тот пересекал Геллеспонт, намереваясь завоевать Грецию. Как Ксеркс пересек пролив по цепочке из поставленных рядом лодок, пишет хронист, так и герцог Вильгельм пересек Ла-Манш с составлявшим единое целое флотом. [78]«Песнь о битве при Гастингсе» с поэтическим преувеличением говорит, что флот Вильгельма залил красным светом своих факелов весь пролив.