Питер Рекс - 1066. Новая история нормандского завоевания

Король Вильгельм знал о заговорах, зревших в течение 1068 года, и подчинил себе несколько городов, один из которых, Оксфорд, по всей вероятности, был взят штурмом, хотя источники об этом молчат. Оксфорд всегда считался мерсийским городом. Ковентри, еще одно бывшее владение эрла Леофрика в Уорикшире, покорился при приближении войска Вильгельма, и Туркиль из Ардена, сын герефы Эльфвине, поспешил признать власть короля. Большая часть мятежников, отступая перед лицом нормандского короля, бежала в земли к северу от Дарема.

Если верить поздней местной легенде (являющейся частью предания об основании Лестерского монастыря), городские укрепления уничтожил граф Роберт де Мортен, и 1068 год является наиболее вероятной датой этого события.

Королевские распоряжения теперь поступали и в Йорк, где нормандская крепость разместилась в одном из шести scyra , крепостных дворов города.

В сентябре 1068 года произошло событие, которое, должно быть, доставило большую радость королю, — у него родился четвертый, младший сын Генрих. Легенда гласит, что Генрих появился на свет в Селби, в северном Йоркшире, что кажется маловероятным: королева жила в Винчестере, где состоялась ее коронация, и не имела причин совершать столь дальнее путешествие, будучи в тягости. Упомянутая история связана с преданием об основании Селби и, следовательно, является частью его легендарной традиции. Сама идея о связи основания Селби с Вильгельмом, возможно, порождена тем, что король выпустил грамоту, подтверждавшую права аббатства на земли, полученные от Жильбера Тисона (которому достались владения йоркширского тэна Гамала Варна) и верного Вильгельму англичанина Эдуарда из Солсбери, известного как Эдуард Богатый. История монастыря приписывает его основание Гуго Фиц-Бальдрику, бывшему шерифом в 1070 году.

Историки часто склонны преуменьшать размах и значение английских мятежей, утверждая, что эти выступления были разрозненными и несогласованными. Они указывают, что у нас нет никаких свидетельств о попытках мятежников действовать сообща, и делают вывод, что восстания носили спорадический характер и что англичане так и не сумели сплотиться против врага. В этом рассуждении есть большая доля правды, однако оно оставляет без внимания трудности, с которыми сталкивается любая лишенная внешней поддержки попытка сбросить иго чужеземных завоевателей. Успешные освободительные войны почти всегда велись с помощью внешних союзников. К тому же исследователи недооценивают важность свидетельств, которые мы находим у Ордерика Виталия. Он настаивает, что бунтовщики пытались скоординировать свои действия и заручиться поддержкой датчан и шотландцев. Вряд ли можно поставить в вину англичанам, что ни Малькольм, король Шотландии, ни Свейн Эстридсен, король Дании, не были готовы встретиться с Вильгельмом Нормандским в открытом бою.

Сами англичане, несомненно, делали всё, что могли, и одной из самых поразительных страниц в истории сопротивления завоевателям были действия тех, кого, по словам Ордерика, нормандцы называли «лесными людьми» ( silvatici ). Эти люди, которых считали дикарями, укрывшимися в лесах и топях, причиняли нормандцам куда больший ущерб, чем мы привыкли считать. Ордерик говорит, что они предпочли жить в шатрах, а не в домах, и считали тех, кто остался дома, мягкотелыми неженками. [219]Слово silvatici восходит к латинскому silva , «лес». Еще более вероятно, что оно происходит от глагола silvescere , «одичать». Таким образом, homines silvestris — это одичавшие лесные люди, которых иногда отождествляют с «зелеными людьми». Уильям Мальмсберийский описывая якобы тактику Эдвина и Моркара, утверждает, что они прибегали к разбою (то есть к тактике партизанской войны), никогда не вступая в открытый или ближний бой. Он пишет, что они несколько раз попадали в плен или сдавались, но благодаря своей приятной наружности или высокому происхождению часто избегали кары. Нетрудно заметить, что подобные суждения подводят нас к мысли, что Херевард, подобно эрлам Эдвину и Моркару, тоже мог на время помириться с королем. Хронист указывает, что оба эрла пали «жертвами предательства своих собственных людей» (хотя на самом деле это относится только к Эдвину) и что Вильгельм горько сожалел об этом, поскольку хотел бы женить их на своих родственницах (не дочерях), «согласись они пребывать с ним в мире». [220]

Эти люди, silvatici , развернули свою борьбу в 1067 году и являлись постоянным источником беспокойства в течение как минимум последующих четырех лет, полностью же не были покорены никогда. Их можно сравнить с разбойниками последующих веков, обитавшими в лесной чаще и ставшими прообразами для историй о Робин Гуде (стоит вспомнить, к примеру, камбрийского разбойника Уильяма Клаудсли). Они носили линкольнское зеленое сукно и жили в лесах вроде Шервуда, грабя нормандских путешественников. Silvatici XI века остались в памяти как «дикий народ» и фигурировали в уличных представлениях. Их шатры вполне могли напоминать жилища нынешних защитников природы — они делались из веток, обтягивались тканью или шкурами и были хорошо замаскированы. Память о silvatici сохранилась в декоре церквей, в росписях и резьбе; впоследствии их стали смешивать с мифическими существами. Речь идет об известных изображениях «зеленого человека». Этот персонаж, одетый в костюм из листьев, фигурировавший в сельских представлениях, представлял людей из лесного народа. Изображение «дикаря», которого еще называли «лесовиком», встречается и в отделке светских зданий. Фигуру лесовика можно увидеть на балке в отеле «Булл» в Лонг-Мелфорде. В этом изображении одетого в шкуры мужчины явно нет ничего мифологического.

Подобные фигуры имеются по меньшей мере в восьми церквах в одном только Норфолке; их можно найти и в других средневековых церквах. В церкви Святых Петра и Павла в Сале, в Норфолке, мы видим изображение бородатого мужского лица, выглядывающего из листвы. Это лицо отличается от других подобных «портретов» — если на последних ветви и листья вырастают непосредственно из головы, то тут ничего языческого или сказочного нет. В розетке над западными вратами церкви Святой Агнессы в Каустоне изображена голова длинноволосого бородатого мужчины (которого обычно считают «зеленым человеком», несмотря на отсутствие растущей прямо на лице листвы). Эти изображения, несомненно, напоминают о подлинных лесных людях, silvatici .

В Литл-Пакстоне, в Кембриджшире, на тимпане над аркой врат имеется изображение мужской фигуры в длинной подпоясанной юбке типа килта; человек держит посох или копье с поперечной перекладиной и остро заточенным концом. В этой фигуре также усматривают изображение homo silvestris , дикаря. Часто встречаются изображения борьбы таких людей с кентавром или зодиакальным Стрельцом [221]— поэтическое переосмысление фигуры конного воина, то есть рыцаря.