Питер Рекс - 1066. Новая история нормандского завоевания

Эрлы Эдвин и Моркар, видимо, решили на этот раз не принимать участия в восстании. Возможно, к этому времени они уже находились при дворе под своего рода домашним арестом. Но их подданные, мерсийцы и йоркширцы, думали иначе; как показывают последующие действия короля Вильгельма, взбунтовались Чешир и Стаффордшир, в борьбу включился Эдрик Дикий, а валлийский властитель Бледин двинулся со своими людьми в Англию, чтобы биться против нормандцев.

Вильгельм Мале в отчаянии просил о помощи, утверждая, что иначе ему придется сдаться. Вильгельм отреагировал мгновенно: он поспешил на север и обрушившился на врагов 20 сентября. Король «напал на них нежданно, придя с юга с огромной армией, и гнал их и убивал тех, кто не смог бежать, и убил многие сотни людей». Он снял осаду с замка, прогнал мятежников прочь и возвел еще одно укрепление, башню Бейли, на правом берегу реки, построив ее за восемь дней. Вильгельм отправил в погоню за бунтовщиками крупный отряд рыцарей, надеясь настичь врагов, которые к этому времени уже отступили в холмы. Его люди дошли до самого Норталлертона, однако там у них сдали нервы. Согласно северной легенде, святой Кутберт защитил свою землю от чужестранцев. На нормандцев пала некая «великая мгла», [230]вероятнее всего — необычайно густой туман, в котором они потеряли всяческую ориентацию и в ужасе отступили в Йорк.

Говорится, что в бою за Йоркский замок важную роль сыграл Вильгельм Фиц-Осберн. Англичане, ворвавшись во двор замка, загнали остатки гарнизона в донжон. Фиц-Осберн, прибыв с большим войском, атаковал англичан на открытом пространстве и многих из них перебил. Воины гарнизона, увидев происходящее, также бросились на противника и уничтожили тех, кто еще оставался в живых. [231]

Короля Вильгельма не смутило возвращение отряда, преследовавшего бунтовщиков: это была только демонстрация силы — он не собирался пока заниматься Даремом. Восстановив свою власть над Йорком, он вернулся на юг, намереваясь провести пасхальное собрание двора в Винчестере. Был март 1069 года. Король оставил в Йорке более твердого наместника — грозного Вильгельма Фиц-Осберна. Король высоко оценил его заслуги, свидетельством чего служит грамота, составленная в церкви Святой Троицы в Руане, по которой Фиц-Осберн жаловал этой церкви земли в Винчестере. В ней Фиц-Осберн именуется «распорядителем дворца» — то есть сенешалем королевского дворца; до него эту должность занимал Роберт Фиц-Уимарк. [232]

Король Вильгельм по обыкновению созвал королевский совет на Пасху в Винчестере. В ходе этого собрания имел место любопытный эпизод, который раскрывает характер Вильгельма. Королю случилось пожаловать фьеф некоему аббату. В ходе церемонии он сделал движение рукой, будто хотел пронзить аббата, чтобы подтвердить бессрочность дара. Король перевел всё в шутку, сказав, что хотел лишь посмеяться, но какое присутствие духа потребовалось от обеих сторон! Вильгельм был склонен к подобным демонстрациям своей власти, представляя их как проявление веселого нрава.

Примерно в это же время Эдгар Этелинг и его ближайшие сподвижники поспешно вернулись в Шотландию. Но это возвращение было лишь прелюдией к восстанию, которое окажется куда опаснее мятежа 1068 года. Несмотря на явный успех, король Вильгельм из осторожности отослал королеву Матильду обратно в безопасную Нормандию.

Летом, приблизительно 24 июня, «сыновья Гарольда» предприняли вторую попытку вторжения, приведя с собой, как сказано в Англосаксонской хронике, 64–66 кораблей, [233]то есть около двух тысяч воинов. Они вошли в устье реки Тау и принялись грабить Девон, напали на Эксетер, но были отбиты гарнизоном замка Ружмон при поддержке горожан. Их затем окончательно изгнало войско под предводительством графа Бриана Бретонского и Вильгельма Гуальди. Утверждается, однако, что «сыновья Гарольда» отступили только после того, как потеряли 1700 человек, «среди которых было много могучих воинов, и не положи ночь конец сражению, все они пали бы, сжатые косой смерти». Для «сыновей Гарольда» это нападение обернулось катастрофой, они покинули берег Англии всего на двух кораблях и больше не решались сразиться с нормандцами. Попыткам англичан сбросить «норманнское иго» сильно мешало отсутствие предводителя, который бы координировал и направлял их усилия. В «Малой Книге Страшного суда», [234]содержащей в том числе результаты переписи Девона, из которых составлен соответствующий раздел в «Книге Страшного суда», упоминается о том, что девять маноров, принадлежавших Юдхаэлю из Тотнеса, были разорены «ирландцами». [235]

Примерно в это время прибыли наконец датчане — это случилось в период между 15 августа (день Успения Богородицы) и 8 сентября (день ее Рождества) [236]; как уже бывало, король получил эти известия на охоте, на сей раз в лесу Дин. Датчан возглавлял ярл Асбьорн, брат Свейна Эстридсена, и ярл Туркиль в сопровождении трех сыновей датского короля, Харольда, Кнута и Бьорна (которого также называли Леризом). С ними прибыл епископ Кристиан Орхусский. Датский флот, состоявший не менее чем из двухсот сорока кораблей, последовательно разорял юго-восточное побережье Англии, начиная от Дувра и далее до Сандвича, затем двинулся к берегам Восточной Англии, напав на Ипсвич и Норидж. Однако датчанам не удалось захватить ни одного из этих городов; в Норидже обороной руководил Ральф де Гаэль, который «обрушился на врагов, и многие из них нашли свою гибель в воде». (Люди Свейна, вероятно, не могли сражаться против гарнизонов, оборонявших замки.) В одном только Ипсвиче было убито по меньшей мере пятьдесят датчан.

Ордерик Виталий пишет, хоть это и кажется странным, что короля Свейна сподвигли на этот поход «смерть и несчастья, которые поразили его людей в Гарольдовой войне». Однако у нас нет никаких свидетельств того, что датчане бились при Гастингсе, хотя Вильгельм из Пуатье намекает на это. Вероятно, обоих нормандских хронистов ввели в заблуждение датские имена тэнов из Дэнло, и они решили, что это датчане. Или же, возможно, среди хускерлов Гарольда были наемники из Дании. Более убедительно звучат слова Ордерика, что действия короля Свейна проистекали из «его желания получить королевство, на которое он, будучи nepos (то есть родственником) короля Эдуарда и сыном Хардакнута ( sic !), имел наследные права». [237]Король Свейн, сын сестры Кнута Могучего Эстрид, приходился родственником и Хардакнуту, и Эдуарду. Эдуард и Хардакнут были сводными братьями (матерью обоих была королева Эмма). Хардакнут был кровным двоюродным братом короля Свейна, так что по понятиям того времени считалось, что датский король и Эдуард также состоят в родстве. Свейн и Хардакнут договорились между собой, что тот из них, кто проживет дольше, унаследует трон второго — во всяком случае, так утверждает Адам Бременский, в сочинении которого содержатся эти сведения. Свейн говорил, что он заключил такое же соглашение с Эдуардом.