Гарольд Лэмб - Кир Великий. Первый монарх

Странная это была судьба, удалившая сильного Митрадата из отряда асваран вопреки его стремлению, а его, Кира Ахеменида, сделавшая воином против желания. Тоскливо посмотрел он через ущелье на очертания утеса, где нашел убежище в пещере Анахиты. Действительно ли невидимые боги вершат судьбы людей? Кир в это не верил. Судьба зависела от его ума и рук, а на железный меч, которым он владел не слишком хорошо, Кир не надеялся.

Когда на тропе, ведущей к конюшням, он снова встретил калеку Митрадата, у Кира на поясе висел меч. Маспийский принц, прихрамывая, опирался на плечо девушки Кассанданы, но, увидев Кира, отнял руку и попытался идти самостоятельно. Кир отступил с тропинки в сторону. Глаза Митрадата вспыхнули тихой ненавистью, и он не промолвил ни слова приветствия царскому сыну. Когда они прошли мимо, Кассандана повернула аккуратную головку и быстро взглянула вслед Киру.

Когда Киру пошел пятнадцатый год, его отцу потребовалось доставить в подарок мидийскому двору табун лошадей, и, прежде чем отправиться в путешествие, Камбис объявил своим хранителям закона и главам кланов, что молодой Пастух является его наследником, как сын от первой жены. После чего Кир опустился на колени, вложил руки между заскорузлых рук отца и поклялся рукой и сердцем служить царской славе, хранить царский мир и никогда не поднимать руку против Камбиса, царя Аншана. Так называли они свои пастбища, простиравшиеся от Парсагард до пограничных камней всемогущей Мидии. Издревле у персов существовал закон, по которому перед отъездом из своих земель царь должен был назвать своего преемника — с тем чтобы в случае его гибели в путешествии персидская знать не воевала между собой из-за наследства. Хранители закона следили за его исполнением, и, как они говорили, благодаря ему Три племени жили в мире со времен Ахемена до Камбиса. Хотя Кир желал бы знать, сколько вождей на самом деле желали носить странную корону из уложенных кольцами перьев с гребнем в виде серебряных крыльев, увенчанную солнцем с золотыми лучами.

Правда, когда на вершинах вокруг Парсагард зажигались сигнальные огни, почти все вожди, ликуя, собирались сюда. Этот знак созывал весь асваран вооружиться и направиться на север в Мидию, чтобы принять участие в войне на стороне мидян. Те, кто командовал на таких войнах, становились кшатрами, или военачальниками. Остальные возвращались с добычей, чтобы украсить своих жен и свои дома, заплатив третью часть в царскую казну. Конечно, некоторые не возвращались домой; о подвигах погибших рассказывали на всех семейных собраниях и прославляли их как героев.

Камбис, отказавшийся от должности военачальника, сухо говорил, что гораздо полезнее быть живым землепашцем, чем мертвым героем.

Гирканец Эмба с этим никак не мог согласиться.

— Великий царь Мидии, — заметил он, — которого прозвали Копьеметателем, привез из богатых земель много добычи; даже его слуги пахнут душистыми мазями, а потолок в его дворце обшит самым лучшим золотом. Гораздо приятнее и выгоднее бить мух для Копьеметателя, чем ухаживать за лошадьми у твоих ворот.

Никто не бил мух и не отгонял их от низкого столика, когда в отсутствие отца Кир садился в царское кресло из слоновой кости. Ласточки и черные дрозды слетались поклевать крошки на каменном полу рядом со столами, установленными во внутреннем дворике, который служил и приемным залом и где с восточной стороны высился мраморный резной трон. Эти птицы повсюду оставляли помет; закон персов запрещал причинять им вред. А дородный Камбис, постоянно находившийся в движении, приказал слугам носить за собой стул из слоновой кости, чтобы в любом месте он мог сесть и приступить к судебному разбирательству.

Прежде чем подавать еду на стол, слуги ждали, пока Кир совершит ритуал Ахеменидов. Вскинув руки, он обращал голову к небу и произносил:

— Мы приветствуем духов прирученных животных и лечащих нас диких трав; мы приветствуем свой народ, мужчин и женщин, где бы они ни были, имеющих справедливые намерения и чистую совесть. — Затем, подняв бирюзовую чашу, он продолжал:

— Мы жертвуем тому, кто создал всех нас, дал нам свет огня и солнца, сделал так, чтобы ключи били, дороги вели к речным бродам, а стремительные потоки стекали с гор ради благоденствия человека. — С этими словами он проливал воду на каменный пол, словно на сырую землю.

Обычно в конце трапезы, когда появлялись вкусные медовые пироги, засахаренные фрукты и сыр, начинала петь флейта и поднимался пожилой поэт. Раскинув руки и поклонившись, он говорил нараспев:

— Слушай меня, Кир, сын царя Ахеменида!

Желая польстить хозяевам, эти бродячие поэты всегда пели о жизни и подвигах Ахемена. Кир отчаянно скучал, слушая о подвигах своего ставшего легендарным предка. Ахемен побеждал всех врагов при помощи благородного скакуна и смертоносного меча. Он даже срубил все три головы Ази-Дахаки. Некоторые поэты утверждали, что одним ударом, а иные говорили, будто он взмахнул мечом трижды. Но Кир знал, что Зло не умерщвлено; оно ждет совсем рядом, выдыхая ядовитые пары, когда опускается тьма. Он думал об Ахемене, пока не решил, что герой этих битв не более чем память о времени, когда кочующие персы нашли огромных нисайских коней и длинные железные мечи, выкованные кузнецами где-то в северных горах. Сев на этих коней и вооружившись этими мечами, древние персы стали побеждать врагов в сражениях. Первый Кир, прародитель Пастуха, еще претендовал на прекрасные фруктовые сады побережья Соленого моря гирканцев на севере. Эта земля, как тотчас же заметил Эмба, теперь находилась в центре обширных владений Мидии.

— А я заберу ее обратно! — вскричал Кир, высказывавшийся откровенно в присутствии своего конюха. — Разве это не земля моего прадеда?

— Собака тоже лает на дикого буйвола.

С тех пор как Кир стал наследником Камбиса, радости в его жизни поубавилось. От утреннего пробуждения и до отхода ко сну ему требовалось участвовать в церемониях. Он превратился в тень Камбиса, и голоса у него было не больше, чем у тени. Если пастух появлялся на пороге с жалобой на мастифа из Парсагард, убийцу овец, Кир выслушивал жалобу, но решали дело судейские — хранители закона. Если Кир хотел дать сикль серебра садовнику, у которого урожай погиб от мороза, хранитель казны возражал, поскольку должен был получить указания Камбиса на выдачу сикля. Хотя этот хранитель просто укладывал слитки, как и другие подношения, во славу царя, в сундуки, стоявшие вокруг галереи открытого зала для трапез. Закрывал он эти сундуки лишь на ночь, а учет поступлений и расходов вел в голове. Кир попытался возразить, что серебро, хранившееся в сундуках, не приносит пользы. На что хранитель резко заметил, что оно хранится в казне по закону персов.