Людмила Ивонина - Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

Важно не упустить еще один момент. Мальборо принял перемены, произошедшие в Англии после 1688 года. Точнее, он смирился с ними — ради себя и своей семьи. Проведший большую часть жизни в придворном обществе, сделавший там карьеру и соблюдавший его правила, он ненавидел английские партийные склоки. Сам тори, он фактически оказался вне партий.

Конец 1709 и 1710 год принесли много нового. Опять появилась угроза шведского вторжения в Империю, на сей раз из Порты. Распространялись слухи, что султан дал Карлу XII 50 тысяч конницы для его возвращения домой через имперские земли. Когда они достигли Вены, император запретил Карлу XII появляться в своих владениях, отказался предоставить убежище казакам гетмана Мазепы и вновь признал Августа II королем Польши. В декабре 1709 года Вена декларировала свой нейтралитет в отношении Швеции, а 31 марта 1710 года к ней присоединились Англия и Голландия.

Некоторые государства уже не видели необходимости вести войну против Франции и подняли вопрос о цене своего участия в Великом союзе. Ведь пока только голландцы получили от англичан компенсацию по «договору Таунсенда».

Того же хотели и другие члены коалиции — Савойя, Пруссия, Майнц…

В таких условиях начались новые переговоры о мире между Францией и союзниками в голландском городе Гертруденберге. В декабре 1709 года французская дипломатия отвергла предложения союзников возобновить переговоры на основе Гаагских прелиминарий, но уже в январе Торси уступил и отправил на переговоры в Голландию аббата Полиньяка и маршала д’Юкселя. Им были даны инструкции требовать компенсацию для Филиппа, если он откажется от испанского престола, и настаивать на отмене статей 4 и 37.

Голландцы соглашались отдать Филиппу Сицилию, но выступали за включение в договор статей 4 и 37. Император считал, что Филипп ничего не должен получить и «особенно ничего в Италии». Мальборо полагал, что достаточно обеспечить нейтралитет Франции, чтобы Великий союз завоевал Испанию. Но ему казалось, что французы сейчас, поскольку обстановка начала меняться в их пользу, не заинтересованы в мире. Поэтому он предложил соглашение с Версалем без статей 4 и 37. 27 марта о готовности заключить мир с Людовиком без этих статей сообщил королеве Анне и Генеральным штатам и император Иосиф. Но 4 апреля он получил депешу, что Версаль не примет мира, если Филипп не получит территориальной компенсации.

Правда, несколько недель спустя, когда Евгений и Мальборо осадили крепость Дуэ, французский король пересмотрел свое решение. 17 июня д’Юксель и Полиньяк попросили Великий союз дать Людовику четыре месяца, чтобы уговорить внука отречься от трона. Если эти усилия ни к чему не приведут, Людовик обещал финансировать операции союзников на Пиренейском полуострове. Мальборо не сомневался, что французы разыгрывают двойную карту, соглашаясь на мир и одновременно готовясь к продолжению войны.

Тем временем неожиданно для Филиппа V Версаль объявил о выводе французских войск из Испании, сохранив, впрочем, гарнизоны на севере страны — в Памплоне и Бискайе. Дело выглядело так, будто ради спасения королевства «король-солнце» готов поступиться интересами внука. Это решение вызвало восторг у союзников и бурю отрицательных эмоций в Мадриде и в испанских войсках. Антифранцузские чувства выливались в кровавые драки.

Филипп тем не менее был намерен бороться за трон до конца. В какой-то мере его решимости способствовал и французский король, который союзникам говорил одно, а ему другое, обещая защищать интересы Испании. Но удача не сопутствовала испанским войскам: сначала они потерпели 27 июля поражение близ Альменары, а затем, 20 августа, у Сарагосы. После этого бблыпая часть Арагона перешла под контроль союзников.

Мальборо вдохновился этими известиями. «Бог, который управляет всеми событиями, я надеюсь, приведет нас к доброму концу. Я никогда так, как сейчас, не желал мира — ничего, кроме побед в Испании, не может быть лучше для всех» — так выразил он свои чувства в письме Годолфину в августе 1710 года. Мир, которого так добивался герцог на переговорах, не мог быть просто миром. Задачу свою он видел в том, чтобы Людовик был сломлен.

Казалось, что этот момент вот-вот наступит. Но французы думали иначе. Торси затягивал переговоры, чтобы подготовиться к новому витку борьбы. Разумеется, это происходило с санкции Людовика, который заявил, что если уж ему придется вести войну, он предпочтет вести ее против своих врагов, а не детей.

16 июля представители Великого союза на переговорах с Францией, по сути, предъявили Людовику ультиматум, заявив, что их державы возобновят войну на всех фронтах, если французский король безоговорочно не обяжет внука передать Испанию и ее владения в руки эрцгерцога в течение двух месяцев. Понимая, что пространства для маневра больше нет, 25 июля французские послы покинули Голландию.

Морские державы, Империя и прочие участники Великого союза были единодушны в намерении продолжать войну. Все были полны оптимизма благодаря победам в Испании. Но продолжалось это недолго. В конце лета курфюрст Георг Людвиг увел ганноверские войска с Верхнего Рейна, а в августе переговоры о сепаратном мире с Францией начал герцог Савойи Виктор Амадей. Войска союзников ничего не могли поделать с французами во Фландрии, а вскоре выяснилось, что окончательная победа в Испании не так уж и близка. Но главный удар по Великому союзу нанесла Великобритания. Этот удар отправил в нокаут и Джона Мальборо, бывшего душой антифранцузской коалиции.

Автором английской «министерской революции» в 1710 году был Роберт Харли — исключительно ловкий политик, умевший приспосабливаться к обстоятельствам. Он был умен, честолюбив и абсолютно беспринципен. Интеллигентного, сочувствующего якобитам Генри Сент-Джона коробили эти качества, и он без сожаления отдал первую скрипку Харли в их оппозиционном дуэте.

Парламентское правление устанавливалось в Англии временами грубо, в постоянных склоках, в судебных разбирательствах. Новое государство делало первые шаги, и значение королевской власти в нем было еще велико. Монарх мог назначать и смещать министров, распускать парламент, издавать имеющие юридическую силу документы. Политические решения принимались не только в парламенте, но и традиционным способом — путем интриг при дворе. С одной стороны, политики искали благосклонности королевской особы, с другой — сама эта особа стремилась заручиться их поддержкой, раздавая влиятельным членам парламента придворные должности и оказывая покровительство. Тот, кто это игнорировал, рано или поздно оказывался за бортом политической жизни.