Петр Люкимсон - Царь Ирод

Вдобавок Август передал в подарок Ироду отряд личной гвардии Клеопатры, состоявший из четырехсот галатов. Сам этот подарок означал, что отныне Ирод становится важнейшим для Рима правителем на Востоке.

Большего в его положении, когда Рим был всем миром, а почти весь мир — Римом, и в самом деле пожелать было нельзя.

Наконец, в Египте в числе прочих слуг Клеопатры к Ироду присоединился учитель детей царицы Николай Дамасский. В течение более чем четверти века Николаю предстояло играть роль личного секретаря, историографа, учителя философии, друга и советника Ирода. Преданность, с которой Николай служил Ироду, зная все его пороки и недостатки, заслуживает всяческого уважения. Беда заключалась в том, что Ирод не всегда прислушивался к советам Николая, а в некоторые решающие минуты волею судьбы и самого Ирода тот оказывался слишком далеко от царя…

Проводив Цезаря Октавиана до Антиохии, Ирод вернулся в Иудею и первым делом поспешил в Александрион — к Мариамне.

Ему не терпелось рассказать жене о своих успехах и положить к ее ногам царство, которому он вернул прежние размеры и величие.

Да, конечно, Иудея формально была под властью Рима, но близкие отношения с Октавианом давали надежду на то, что он сможет проводить вполне самостоятельную политику. Главное заключалось в том, что Иудея, словно во времена Давида и Соломона, снова становилась ключевым государством Ближнего Востока. Теперь этим царством они будут править вдвоем — как правили Египтом Антоний и Клеопатра, которая (и после ее смерти Ирод готов был это признать), несмотря ни на что, все же была великой женщиной.

Притворись Мариамна любящей супругой, учитывая ту страсть, какой пылал к ней Ирод, она с легкостью могла бы им манипулировать. Возможно, Мариамна даже добилась бы, чтобы муж отдал приказ о казни ее главной «врагини» — золовки Саломеи.

Но в том-то и дело, что Мариамна была не из тех женщин, которые готовы играть в подобные игры с опостылевшим мужем. Воспитанная в строгих еврейских традициях, она и помыслить не могла об адюльтере, но при этом и не желала «изображать любовь». После убийства брата и казни деда, после двукратно отданного приказа убить ее в случае его смерти (а итуреец Соэм разболтал ей об этом приказе, так же как до него это сделал Иосиф) в ее душе не осталось никаких чувств к мужу, кроме ненависти. Тем не менее, помня о супружеском долге, она в ту ночь отдалась Ироду, но была безучастной к его ласкам, и у царя после близости осталось на душе ощущение, будто он спал с трупом. Вместе с тем Ирод знал, что Мариамна отнюдь не была фригидной, так как, несмотря на всю сложность их отношений, было немало ночей, когда ему удавалось довести жену до экстаза.

Холодность Мариамны поселила в его сердце страшное подозрение о неверности жены, но в тот день он не сказал ни слова и сумел сдержать душившую его ревность.

Однако это была, возможно, одна из последних их совместных ночей, так как, в очередной раз забеременев, Мариамна вообще перестала подпускать к себе мужа, сначала ссылаясь на недомогание, а затем, уже на более поздних месяцах беременности, открыто заявляя, что не желает делить ложе с убийцей брата и деда. Ирод этот довод принимать отказывался; он просто не умещался у него в голове — ему хотелось, чтобы в качестве царицы Мариамна была похожа на Клеопатру, а Клеопатру такие пустяки, как убийство близких родственников ради власти, никогда не смущали.

Александра первой поняла, какую опасность таит такое поведение дочери. Она прекрасно знала, в каком раздражении обычно пребывает неудовлетворенный мужчина, на какие неадекватные поступки он может быть способен, а уж что касается Ирода, то он, вне сомнения, был способен на все. Несколько раз Александра пыталась убедить дочь изменить отношение к мужу, но все было тщетно.

Кипрос и Саломея, разумеется, мгновенно узнали о напряженности в отношениях Ирода с женой и тут же стали всячески оговаривать невестку, уверяя, что она за его спиной спит чуть ли не со всеми слугами во дворце, а заодно вынашивает тайные планы убийства супруга.

Слова эти, безусловно, падали на благодатную почву, так как патологической ревности почти всегда сопутствуют подозрения, что объект ревности строит против ревнивца (или ревнивицы) всяческие козни, вплоть до планов убийства.

Спустя положенные девять месяцев Мариамна родила дочь. Ирод назвал новорожденную Кипрос — в честь недавно умершей матери. Это решение, с одной стороны, выглядит вполне логичным, но с другой — оно было призвано еще раз подчеркнуть, что Ирод больше не собирается считаться ни с мнением, ни с чувствами жены. Довольно было того, что трех предыдущих детей он назвал именами, принятыми у Хасмонеев: сыновей — Александром и Аристобулом, а дочь — Шломционой!

Сразу после родов Ирод разлучил Мариамну с дочерью и отправил ее к кормилице. То же самое он уже проделал с тремя другими детьми, направив позднее сыновей на учебу в Рим — чтобы они не нахватались в Иудее мятежного хасмонейского духа.

Все, таким образом, шло к печальной развязке, и развязка наступила.

В тот роковой день Ирод явился во дворец среди бела дня и, сгорая от страсти, еще раз попытался примириться с женой. Однако Мариамна вновь отказалась разделить с ним ложе и повторила уже не раз произнесенные ею слова о том, что не желает спать с тираном и убийцей. Скандал между супругами на этот раз вышел таким бурным, что его звуки долетели до покоев Саломеи и та решила, что настало самое подходящее время окончательно оговорить невестку в глазах брата и избавиться от нее.

Вызвав к себе виночерпия, Саломея велела ему предстать перед царем с кубком вина и признаться, что… царица Мариамна просила напоить царя этим вином, утверждая, что добавила в него некий любовный напиток. Однако, дескать, он, виночерпий, сомневается в том, что именно добавила царица в вино, и потому счел нужным известить об этом царя.

Эта ложь сработала: Ирод заподозрил, что Мариамна собиралась его отравить.

Тем не менее он удержался от того, чтобы сразу обвинить жену, а для начала приказал арестовать и пытать ее личного евнуха, которому, как он знал, Мариамна доверяла свои самые сокровенные тайны.

Бедняга евнух, несмотря на адские муки, ничего не мог сказать палачам о подмешанном в вино любовном напитке (так как попросту ничего об этом не знал). Зато он поведал, что Мариамна давно уже ненавидит мужа и эта ненависть только усилилась, когда итуреец Соэм рассказал ей о наказе Ирода, данном ему перед отъездом на Родос.

Рассказ о Соэме стал для Ирода однозначным доказательством того, что Мариамна изменила ему с итурейцем — иначе, по логике Ирода, тот никогда не выболтал бы этой тайны. Поэтому Соэм был немедленно казнен. Но больше всего, в самое сердце, Ирода поразили слова евнуха об огне ненависти, который пылает в душе Мариамны. Он-то все это время пытался уверить себя, что речь идет об обычном женском притворстве и жеманстве!