Петр Люкимсон - Царь Ирод

Кроме того, нельзя исключить, что Александр и Аристобул, подобно тому как некогда их мать и бабка, и в самом деле подумывали о побеге из страны, чтобы затем явиться в Рим и открыть Августу глаза на «истинное лицо» Ирода. В сущности, Ирод не оставил им выхода, терзая бесконечными подозрениями, заставляя опасаться за свою судьбу, и тогда Александр вспомнил об обещании тестя предоставить убежище ему и Аристобулу.

Очень похоже на правду и то, что Александр в сердцах назвал Антипатра «бастардом». Точнее, «мамзером» — куда более хлестким и презрительным еврейским словом, которому в русском языке больше соответствует слово «ублюдок». Никаким «мамзером», то есть незаконнорожденным, Антипатр, разумеется, не был, однако само по себе это слово было чрезвычайно оскорбительным.

Но вот то, что братья собирались совершить покушение на отца, крайне маловероятно хотя бы потому, что Ирод весьма заботился о своей безопасности. Между тем именно этот довод и был в речах Эврикла главным — не случайно он начал с того, что дарит Ироду жизнь.

Как бы то ни было, Антипатр заметил перемену в настроении Ирода и поспешил донести отцу, что братья-Хасмонеи проводят некие тайные совещания с Юкундом и Тираном — двумя молодыми офицерами из его конной охраны, уволенными недавно со службы за некую провинность.

В чем именно заключалась эта провинность, Флавий не пишет, но подчеркивает, что они выделялись среди остальных воинов конного эскорта Ирода своей силой и ростом. Это невольно наводит на мысль, что причиной их отставки была элементарная зависть — как уже говорилось, Ирод всегда откровенно завидовал и испытывал неприязнь к молодым высоким красавцам, и с годами эта черта его характера только усилилась.

Вместе с тем Юкунд и Тиран продолжали появляться в том же гимнасии, или, проще говоря, в том же спортзале, в котором любил тренироваться Александр. Как это часто бывает во время таких тренировок, между молодыми людьми возникли приятельские отношения. Узнав, что они изгнаны со службы, Александр стал их поддерживать деньгами и заодно время от времени приглашал на свои пирушки.

Эти посиделки за кубком хорошего вина и были истолкованы Антипатром как «тайные совещания с целью цареубийства».

И вновь нетрудно догадаться, что произошло дальше. Юкунд и Тиран были арестованы и, само собой, подвергнуты пыткам. Поначалу они крепились и отказывались давать показания против Александра, но затем молодые люди сломались и признались во всем, что от них требовали.

Требовалось, в общем-то, немного: подтвердить, что Александр уговаривал их умертвить на охоте Ирода и выдать все за несчастный случай — дескать, царь упал с лошади, да так неудачно, что прямо на острие копья. А дальше братья якобы собирались укрыться у поддерживающего их коменданта Александриона и с помощью гарнизона этой крепости захватить власть.

Достаточно было задуматься, чтобы понять всю нелепость этой версии. Дело происходило в 7 году до н. э., а Юкунд и Тиран были отстранены от службы годом раньше. С момента отставки они никакого участия в царской охоте не принимали, а потому и не могли разрабатывать с Александром такой план убийства Ирода.

Но в том-то и дело, что ни Антипатра, ни Ирода, ни тем более заплечных дел мастеров логика не интересовала.

Первым после выбитого из друзей Александра признания был арестован комендант крепости Александрион.

Старый солдат оказался крепким орешком и даже под чудовищными пытками отказался оговаривать царевича. Тогда Антипатр пригласил в пыточную камеру сына коменданта Иегуду. Не в силах смотреть на страдания отца, Иегуда от его имени подтвердил факт заговора.

На следующий день после этого солдаты Ирода пришли за Александром. Когда ему в качестве «вещественного доказательства» вины предъявили письмо, которое он якобы написал коменданту Александриона, Александр только криво усмехнулся.

— Жалкая подделка! — сказал он. — Мы все прекрасно знаем, кем она состряпана. Царский писец Диофант давно уже упражняется в подражании чужим почеркам. Но она ничего не доказывает!

Однако, как понимает читатель, это ничего не изменило.

Аристобул был арестован вскоре вслед за братом, после чего все подозреваемые по этому делу были доставлены в Иерихон, значительную часть населения которого составляли воины-наемники и их семьи. Здесь, согласно официальной версии, узнав, что речь идет о потенциальных цареубийцах, толпа набросилась на арестантов и растерзала Юкунда, Тирана и коменданта Александриона.

«Народ» собирался уже было наброситься и на братьев, но тут вмешались Феррора и хранитель печати Птолемей и остановили толпу.

Нет никаких сомнений, что на площади в Иерихоне Антипатром изначально были собраны вполне определенные люди для изображения «праведного народного гнева». Ну а то, что эта толпа была отнюдь не неуправляемой, уже доказывает, что достаточно было знака со стороны Ферроры и Птолемея — и самосуд был остановлен. Вот только теперь у Александра и Аристобула не осталось никаких свидетелей, которые могли бы заявить в суде, что их признания сделаны под пытками и ничего не стоят.

Среди тех, кто пришел навестить Аристобула в тюрьме, была и его «любимая» теща Саломея. То ли в запальчивости, то ли и в самом деле с дальним расчетом, Аристобул заявил ей, что если она думает, что их с братом гибелью все и закончится, то ошибается — возможно, именно она и будет следующей, так как ходят слухи, что, желая завоевать Селлия, она передавала арабу секретные сведения.

Саломея поспешила донести на Аристобула Ироду, добавив, что таким образом зять подстрекал ее к убийству брата. Вне себя от ярости, Ирод приказал немедленно развести братьев по разным камерам и заковать обоих в кандалы…

Одновременно он велел сыновьям написать покаянные письма Цезарю с признанием в якобы совершенных ими преступлениях.

Письма эти оказались настолько похожими, что, по логике вещей, сами по себе были доказательством их невиновности. Не сговариваясь, братья признались, что действительно хотели сбежать от полубезумного отца, но при этом категорически отвергли обвинение, что планировали его убийство.

Но, повторим, логика в этом деле уже никого не интересовала. Ирод вообще не был готов выслушивать каких-либо доводов в пользу невиновности сыновей и потому просто проигнорировал слова гостившего у него коянина Эварата, пытавшегося вступиться за Александра.

Дело явно шло к кровавой развязке.

Последующие события развивались следующим образом.

Эврикл покинул Иудею, получив в награду за свои интриги 15 талантов. Из Иерусалима он направился в Каппадокию, к царю Архелаю, где уверил последнего, что окончательно примирил Ирода с сыновьями — и получил за эту наглую ложь дополнительный подарок.