Петр Люкимсон - Царь Ирод

Политические последствия войны также оказались катастрофическими. Значительную часть городов страны Помпей попросту объявил независимыми и включил их в состав Римской империи. Территория Иудеи скукожилась, как шагреневая кожа.

Зато Антипатр торжествовал победу: Помпей даровал Гиркану звание этнарха и первосвященника, а его, Антипатра, назначил к Гиркану апотропусом, то есть опекуном, а на деле — правителем Иудеи.

Так Антипатр доказал, что несбыточной мечты не бывает — просто за свою мечту надо уметь бороться.

И это был прекрасный урок для его сына Ирода.

Писать об Антипатре можно долго и много, так как он и в самом деле был человеком неординарным. Ирод, безусловно, не только унаследовал многие его качества, но и многому научился у отца.

И все же герой этой книги не Антипатр, а потому мы попытаемся ограничиться самым кратким пересказом связанных с ним событий.

Сделав стратегическую ставку на Рим, Антипатр оставался верен этому выбору до конца жизни, чутко следя за малейшими переменами римской политики и вовремя меняя конкретного покровителя.

В качестве верного сателлита он помогал римлянам улаживать конфликты с арабскими царствами и княжествами, поставлял римской армии провиант и тягловую силу во всех военных кампаниях в регионе; самым активным образом участвовал в египетской войне — и как главнокомандующий находившейся под его началом иудейской армии, и как искусный дипломат, убедивший евреев Египта, обладавших там огромной военной силой и политическим влиянием, принять сторону Рима.

Римляне, в свою очередь, не оставались в долгу, помогая Гиркану и Антипатру утопить в крови восстание царевича Александра, которому однозначно симпатизировала большая часть народа.

В начавшемся противостоянии Цезаря и Помпея Антипатр почти до конца поддерживал Помпея, так что вряд ли стоит удивляться тому, что Цезарь, придя к власти, в 49 году до н. э. освободил из темницы Аристобула и послал его во главе двух легионов подчинить себе Иудею. Но до Иудеи Аристобул не доехал: Антипатр позаботился, чтобы свергнутого царя отравили проникшие в окружение последнего люди Помпея. Вслед за этим Помпей — судя по всему, опять-таки не без вмешательства Антипатра — отдал приказ казнить находившегося в плену в Антиохии царевича Александра. Таким образом, с двумя талантливыми и деятельными представителями Хасмонеев было покончено.

Сразу после гибели Помпея в 48 году до н. э. Антипатр поспешил засвидетельствовать свою преданность Гаю Юлию Цезарю. Узнав, что тот оказался в сложном положении в Египте, Антипатр собрал коалицию, в которую, помимо иудейской армии, вошли также отряды правителей Сирии и Ливана. Эта армия прорвала кольцо блокады, в которой оказался Цезарь со своими легионерами.

Разумеется, Цезарь не мог не оценить этого поступка и, оказавшись в Дамаске, вызвал к себе Антипатра. Одновременно туда же прибыл Антигон — брат казненного Александра и младший сын отравленного Аристобула. Их встреча была неизбежной, и она произошла — прямо в резиденции Цезаря, перед его троном.

Иосиф Флавий считает, что ошибка Антигона заключалась в изначально неверно выбранной тактике беседы. Вместо того чтобы попытаться вызвать к себе сострадание рассказом о страшной судьбе отца и брата, молодой царевич стал обвинять Антипатра и Гиркана в узурпации власти. Одновременно он напомнил, как верен был Антипатр Помпею, и добавил, что если «презренный идумей» и в самом деле чем-то помог Цезарю, то лишь из страха, что тот накажет его за преданность Помпею.

Антипатр слушал все эти обвинения (заметим, вполне обоснованные) молча, скривив губы в усмешке. Затем он сделал шаг к трону Цезаря и… сорвал с себя тунику. Перед всеми, кто в тот момент находился в зале, предстало загорелое, тренированное тело старого солдата с множеством шрамов и еще не окончательно зажившими после Египетской кампании ранами.

— Мне не нужно доказывать своей верности Цезарю словами, — произнес Антипатр. — Даже если я буду молчать, мое тело само свидетельствует об этом! Но что меня больше всего поражает, так это наглость Антигона. Он, сын врага Рима, осмеливается предъявлять римлянам претензии и заявлять о своем праве на власть! Но если ему и в самом деле нужна власть, то только для того, чтобы поднять новый мятеж против Рима, который он ненавидит так же, как его брат и отец!

Красота жеста и речи мгновенно была оценена по достоинству: симпатии Цезаря оказались полностью на стороне Антипатра, и он предложил герою выбрать себе тот пост, какой только пожелает.

— Пусть награждающий сам выберет награду! — ответил Антипатр с подлинно латинским или, если угодно, спартанским лаконизмом.

И награда оказалась поистине высока: сохранив за Гирканом сан первосвященника, Цезарь официально назначил Антипатра прокуратором, то есть фактическим правителем Иудеи, разрешил отстроить стены Иерусалима, а также даровал ему и его сыновьям римское гражданство и пожизненно освободил их от уплаты налогов.

«Акт о дарованных им милостях Цезарь велел вырезать на доске и поставить ее в Капитолии в память о его правосудии и заслуге Антипатра», — сообщает Иосиф Флавий (ИВ. Кн. 1. Гл. 10:3. С. 48).

Дождавшись, когда Цезарь покинет Сирию, Антипатр вернулся в Иудею и поспешил немедленно приступить к обязанностям прокуратора.

«Первым его делом, — продолжает Флавий, — было обновление Иерусалимской стены, разрушенной Помпеем. Затем он объехал всю страну с целью утишить волнения. Угрожая, но сохраняя вместе с тем тон доброго советника, он объявил повсюду, что “люди, преданные Гиркану, будут жить счастливо и спокойно, наслаждаясь плодами мира и своим благоприобретенным имуществом; но тот, кто даст себя обольстить несбыточными мечтами преследующих свою личную выгоду мятежников, тот найдет в нем деспота вместо заботливого друга; в Гиркане вместо отца страны — тирана, а в римлянах и Цезаре вместо руководителей страны и друзей — врагов, так как римляне не потерпят унижения того, кого они сами возвысили”…» (ИВ. Кн. 1. Гл. 10:4. С. 48).

Одним из первых указов, изданных Антипатром, был указ о назначении его старшего сына Фазаила (Пецаэля) правителем Иерусалима, а второго сына, Ирода, — правителем (стратегом) Галилеи.

Так в 47 году до н. э. началось восхождение Ирода к вершине власти.

К моменту назначения стратегом Галилеи Ироду исполнилось 25 лет, то есть, по понятиям того времени, он находился в самом расцвете сил.

Долгие годы упорных тренировок и участие в различных спортивных состязаниях сделали его одним из лучших наездников и метателей копья в Иудее. Не вызывает сомнений и то, что Ирод искусно владел мечом, но подлинной его страстью была охота — за этим занятием он проводил большую часть свободного времени. Он без промаха стрелял из лука любую дичь и мог за день охоты забить до сорока различных животных [21] Психологи спорят, можно ли считать пристрастие к охоте проявлением склонности личности к авторитаризму и насилию. Однако известно, что многие выдающиеся политические лидеры увлекались охотой. Д. А. Волкогонов в своей монографии специально заостряет внимание на этой черте В. И. Ленина. Сталин в бытность свою руководителем СССР выезжал на охоту относительно редко, но много охотился в годы пребывания в ссылке. Заядлыми охотниками были Н. С. Хрущев и Л. И. Брежнев, румынский диктатор Н. Чаушеску и др. Но напомним, что страстными охотниками были и люди, не отличавшиеся диктаторскими замашками, к примеру И. С. Тургенев и М. М. Пришвин. .