Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Чума. Люди на улицах шепотом произносили это слово. Непонятно, как оно вообще попало на газетную полосу, — должно быть, просто недоглядели. Необходимость поддерживать «боевой дух нации», самоцензура, стремление редакторов обрамлять любую новость как можно более позитивным контекстом — все это означало, что в газете таким словам не место. Но людям не были нужны газеты, чтобы вспомнить о «черной смерти». Тела умерших нередко были почти черными. Люди видели мертвецов — и теряли веру в то, что пишут газеты. Один молодой студент-медик — через его руки прошли сотни больных — вспоминал: «Я никогда не видел у людей такого цианоза — ни до, ни после [436] Isaac Starr, «Influenza in 1918: Recollections of the Epidemic in Philadelphia», Annals of Internal Medicine (1976), 517. . По городу и вправду ходили слухи, что „черная смерть“ вернулась». Газеты цитировали доктора Реймонда Леопольда, который рассуждал: «Для таких слухов есть некоторые основания… Это правда, что многие трупы приобретают темный цвет и источают сильное зловоние». Впрочем, далее доктор попытался заверить читателей, что «нет ни капли правды в утверждениях о чуме» [437] Неопознанная газета, вклеенная в альбом для вырезок времен эпидемии, 29 декабря 1918 г., библиотека Американской коллегии врачей, Филадельфия. .

Несомненно, доктор был прав. Но многие ли по-прежнему верили газетам? И даже если это не была «черная смерть», это был настоящий мор — а с мором пришел страх.

Война пришла в наш дом.

Задолго до самоубийства Хагадорна, задолго до того, как праздничные колонны торжественным маршем двинулись по улицам Филадельфии, грипп уже разбрасывал свои семена на окраинах страны.

4 сентября он достиг Нового Орлеана, а трое моряков, которые вскоре умерли, были доставлены в госпиталь прямо с борта парохода «Гарольд Уокер», прибывшего из Бостона. 7 сентября грипп добрался до Грейт-Лейкс, учебной базы военно-морского флота, а привезли его туда моряки, переведенные из Бостона. В течение следующих нескольких дней в портах и на военно-морских базах на побережье Атлантики и Мексиканского залива — в Ньюпорте, Нью-Лондоне, Норфолке, Мобиле и Билокси — были выявлены первые случаи нового гриппа [438] Public Health Reports, Sept. 13, 1918, 1554. . 17 сентября 1918 г. была отмечена вспышка гриппоподобного заболевания в Петерсбурге (Вирджиния) близ армейского лагеря Кэмп-Ли [439] Public Health Reports, Sept. 20, 1918, 1599. . В тот же день несколько сотен моряков, покинувших ранее Филадельфию, прибыли к месту назначения, в Пьюджет-саунд. 11 больных членов экипажа были на носилках транспортированы в госпиталь. Вирус достиг побережья Тихого океана.

Вирус захватил всю страну, обосновавшись на берегах Атлантики, Мексиканского залива и Тихого океана, на Великих озерах. Болезнь не сразу приняла форму эпидемии, но семена были посеяны. Затем они проросли и распустились лепестками адского пламени.

По железным дорогам и рекам вирус отправился вглубь континента — от Нового Орлеана по Миссисипи в сердце страны, от Сиэтла на восток, от учебной базы Грейт-Лейкс к Чикаго, а оттуда по железнодорожным линиям в самых разных направлениях. Из каждой новой точки как бы рассыпались искры — куда придется, от соседних точек к дальним (скажем, от Бостона до Ньюпорта). Затем вирус вернулся обратно, чтобы заполонить Броктон и Провиденс, а также все города и городки, что лежали между ними.

28 сентября, когда по улицам Филадельфии маршировали участники парада, посвященного займу Свободы, в Лос-Анджелесе были зарегистрированы семь случаев, в Сан-Франциско — два. Но очень скоро вирус возьмется всерьез и за эти города.

Между тем страх поселился в Филадельфии надолго. Смерть могла сидеть в ком угодно и вылезти когда угодно. На улицах люди шарахались друг от друга, избегали бесед. А если все-таки разговаривали, то отворачивались, чтобы собеседник не дышал им в лицо. Отчуждение росло, и вместе с ним — страх.

Яд отчуждения и одиночества действовал только сильнее из-за невозможности получить медицинскую помощь. 850 филадельфийских врачей и еще больше медсестер находились в армии. Большинство оставшихся были больны. В Филадельфийской больнице общего профиля работали 126 медицинских сестер. Несмотря на все предосторожности, несмотря на ношение хирургических масок и стерильных халатов, 8 врачей и 54 медсестры — 43 % всего персонала — сами попали на больничные койки. Только в этом госпитале умерли десять медицинских сестер. Городской совет здравоохранения обратился к ушедшим на пенсию сестрам и врачам с просьбой вернуться на работу — если они «хоть немного помнят свою профессию».

Когда же врачи, медсестры или полицейские, похожие в своих белых масках на привидения, наконец-то приходили — люди бежали от них, как от самой чумы. В каждом доме, где кто-то болел, люди гадали, умрет он или нет, — а больные были в каждом доме.

В Филадельфии было пять медицинских школ. Все школы распустили студентов, а старшекурсники пополнили персонал больниц неотложной помощи, развернутых в медицинских школах и пустующих зданиях по всему городу. Филадельфийский фармацевтический колледж тоже прекратил занятия, а студентов направил на помощь аптекарям.

Прежде чем отправиться в госпитали, студенты Пенсильванского университета прослушали лекцию Альфреда Штенгеля, специалиста по инфекционным болезням, который лечил экипаж «Сити оф Эксетер». Казалось, это было так давно… Штенгель проанализировал множество идей, высказанных в медицинских журналах. Полоскание рта различными дезинфицирующими средствами. Лекарства. Иммунные сыворотки. Вакцина против брюшного тифа. Дифтерийный антитоксин. Но посыл Штенгеля был прост и ясен: это не работает. И это тоже не работает. Нет, вообще ничего не работает.

«Его советы по лечению в основном касались того, чего не следует делать, — вспоминал Айзек Старр, тогда — один из студентов, слушавших лекцию Штенгеля, впоследствии — кардиолог с мировым именем. — Он не верил ни в одно из предложенных средств».

Штенгель был прав. Что бы ни пытались применять медики, ничего не работало. Старра распределили в больницу неотложной помощи № 2 на пересечении 18-й улицы и Черри-стрит. Его курировали, если это можно так назвать, пожилые врачи, которые не практиковали уже много лет и которые познакомили Старра с худшей разновидностью «героической медицины». Старр на всю оставшуюся жизнь запомнил древний способ кровопускания — венесекцию, когда вены вскрывают ланцетом. Но в основном студенты были предоставлены самим себе и не получали никакой поддержки даже от медсестер, которых катастрофически не хватало. В каждой из десяти больниц неотложной помощи — сестер для них присылал Красный Крест — была только одна дипломированная медицинская сестра, наблюдавшая за работой женщин-волонтеров, пришедших работать в госпитали. При этом многие волонтеры побывали в больнице только один раз и, слишком устав или слишком испугавшись, больше не приходили [440] Письмо Чарльза Скотта Уильяму Уоллингу, 1 октября 1918 г., группа записей 200, Национальный архив США. .