Джон Барри - Испанка. История самой смертоносной пандемии

Старр отвечал за целое отделение госпиталя. Сначала он думал, что его пациенты страдают «легкой формой болезни… которая проявлялась почти исключительно лихорадкой». Но очень скоро «клиническая картина, к несчастью, изменилась в худшую сторону». Самым необычным симптомом был цианоз — настолько сильный, что люди практически чернели. «После нескольких часов тяжелой одышки у больных начинался бред и помрачение сознания, и многие умирали, мучительно пытаясь откашлять кровавую мокроту. Иногда кровь текла из носа и изо рта» [441] Starr, «Influenza in 1918», 517. .

Каждый день умирала четверть больных, находившихся на тот момент в госпитале. Старр уходил вечером домой, а утром, вернувшись на работу, видел, что около одной четверти (хорошо, если только одной пятой) его пациентов умерли и заменены новыми больными.

В Филадельфии жертвами болезни пали сотни тысяч человек. Почти все они, вместе со своими друзьями и родственниками, жили в диком страхе: даже если симптомы поначалу казались легкими, внутри больных распоряжалась какая-то чуждая сила, бурлящая, ползущая зараза, живая тварь, исполненная злой воли; тварь, которая захватывала их тела и могла убить. А те, кто был рядом с жертвами, тоже испытывали страх — и за больного, и за себя.

Город оцепенел от страха [442] Там же, с. 518. — оцепенел в буквальном смысле слова. Старр жил в 20 км от госпиталя, в Честнат-Хилл. Когда он вечерами возвращался домой, улицы пустовали. Было так тихо, что он начал считать машины на дороге. И однажды не встретил по пути ни одной. Тогда он подумал: да, жизнь в городе почти остановилась.

Это был грипп, всего лишь грипп, простой грипп.

Этот новый вирус гриппа, подобно большинству новых вирусов гриппа, распространялся быстро и широко. Мы уже цитировали выше одного современного вирусолога: по его словам, грипп представляет собой «особый случай» среди инфекционных болезней и «передается настолько эффективно, что эпидемия не заканчивается, пока не истощаются „запасы“ восприимчивых потенциальных хозяев». Это означало, что вирус поразил десятки миллионов людей в Соединенных Штатах — во многих городах по меньшей мере в половине семей заболел хотя бы один человек (так, в Сан-Антонио болело больше половины населения города) — и сотни миллионов во всем мире.

Но это был грипп, простой грипп. Подавляющее большинство больных поправились. Они перенесли легкое (иногда тяжелое) недомогание — и поправились.

Вирусную инфекцию они переносили обычно — так, как обычно переносят грипп. В течение нескольких дней самочувствие больных было отвратительным (болезнь усугублялась страхом серьезных осложнений), а затем они выздоравливали — дней за десять. Течение болезни у этих миллионов пациентов убедило медиков, что они действительно имеют дело с эпидемией гриппа.

Однако у меньшей, но достаточно значительной части пациентов вирусная инфекция протекала не так, как «положено», и была настолько не похожа на типичный грипп, что и сам Уэлч вначале опасался какой-то «новой инфекции или чумы». А если даже Уэлч опасался, то простые пациенты и подавно были в ужасе.

В западном мире вирус продемонстрировал сильнейшую вирулентность, приводя к пневмонии в 10–20 % всех случаев. В Соединенных Штатах пневмония развилась у 2–3 миллионов больных. В других частях мира, особенно в изолированных областях, где люди редко раньше сталкивались с вирусом гриппа — в эскимосских стойбищах на Аляске, в джунглях Африки, на островах Тихого океана, — вирус проявлял чрезвычайно высокую вирулентность более чем в 20 % случаев. В результате у нескольких сотен миллионов человек во всем мире болезнь протекала в тяжелой форме — и при этом надо учесть, что в то время население мира было втрое меньше, чем сегодня.

И все же это был грипп, простой грипп. Его симптомы — и в то время, и сейчас — хорошо известны. Возникает воспаление слизистых оболочек носа, глотки и гортани. Воспаляется также конъюнктива, нежная оболочка, покрывающая глаз снаружи и веко изнутри. Больные жалуются на головную боль, ломоту во всем теле, лихорадку, иногда на сильную утомляемость и кашель. «[Болезнь] проявляется двумя группами симптомов: во-первых, общей реакцией, характерной для всех лихорадочных заболеваний, — головной болью, ломотой в теле, ознобом, повышением температуры, недомоганием, прострацией, потерей аппетита, тошнотой или рвотой; во-вторых, симптомами отека слизистых оболочек носа, глотки, гортани, трахеи и верхних дыхательных путей в целом, а также конъюнктивитом» [443] Edwin O. Jordan, Epidemic Influenza (1927), 260, 263. . Так писал один выдающийся клиницист еще в 1918 г. Другой врач отмечал: «Болезнь начинается с общей разбитости и озноба, лихорадки, головной боли, конъюнктивита, болей в спине и конечностях, покраснения лица… Кашель часто становится постоянным. Развивается отек в слизистых оболочках дыхательных путей». У третьего врача читаем: «В легких и умеренно тяжелых случаях… температура варьирует от 101 до 103 градусов по Фаренгейту {14} 14 38,3–39,4 °C. — Прим. ред . . Грипп в легкой форме продолжается около недели» [444] Maj. General Merritt W. Ireland, ed., Medical Department of the United States Army in the World War, v. 9, Communicable Diseases (1928), 159. .

Но были случаи, когда грипп набрасывался на жертву с неукротимой яростью.

Жертвы такого яростного гриппа часто испытывали боль, страшную боль, которая могла возникнуть в любой части тела. Болезнь вырывала человека из его окружения, повергала в прострацию, уводила в иной мир.

Клиффорд Адамс из Филадельфии признавался: «Я не думал ни о чем… Я дошел до такой точки, когда мне было все равно, умер я или нет. Я просто чувствовал, что главное в жизни — это дышать» [445] Устный рассказ Клиффорда Адамса от 3 июня 1982 г., с любезного разрешения Чарльза Харди, Университет Уэст-Честера. .

Уильям Сардо, житель Вашингтона, вспоминал: «Я, как и все, кто имел несчастье заразиться, и не надеялся, что выживу… Я болел как собака, я не был в коме, но находился в таком состоянии, что в разгар кризиса не мог нормально соображать и реагировать — словно морок какой-то» [446] Уильям Сардо, запись интервью, не попавшего в выпуск Influenza 1918 документальной программы American Experience, 26 февраля 1997 г. .

А вот что чувствовал Уильям Максвелл из Линкольна (штат Иллинойс): «Время размазалось и потеряло очертания, пока я лежал в комнатке на втором этаже. Я не понимал, ночь сейчас или день, понимал только, что болею, и ощущал пустоту внутри, но слышал, как по телефону звонила тетя, и был в сознании ровно настолько, чтобы тревожиться за маму… Я слышал, как тетя причитала: „Уилл, только не это“, а затем, „Если ты хочешь, чтобы я…“ Она всхлипывала, и я понимал ее без слов» [447] Уильям Максвелл, запись интервью, не попавшего в выпуск Influenza 1918 документальной программы American Experience, 26 февраля 1997 г. .