Лев Безыменский - Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

Дж.Я этого не говорил. Я только сказал, что наши потери по сравнению с английскими весьма незначительны.

Д-р Гатри.Правда заключается в том, что Германия понесла тяжелые потери от британских бомб. Таков результат.

Дж.Я не сказал, что потери были велики. Я только сказал, что они были меньше, чем английские.

Д-р Гатри.Простите, что я вас прерываю, но я не могу понять, как можно сочетать эти два положения.

Д-р Маккензи.Если учесть, что мы потеряли 30 тысяч человек гражданского населения, а вы потеряли гораздо меньше, как же понять ваши слова о недовольстве?

После этого Саймой снова попытался вернуться к главной теме.

« Д-р Гатри.Теперь я хотел бы вам сказать следующее. Мы уже потратили много времени. Не будете ли вы столь любезны сообщить нам для информации британского правительства, какие предложения вы привезли для обсуждения.

Дж.Будьте любезны перевести последнюю фразу.

Д-р Гатри.Могу ли я просить вас представить ваши предложения для того, чтобы их можно было обсудить?

Дж.Я, безусловно, сделаю это. Только я хотел бы рассмотреть еще один вопрос, а именно о подводной войне.

Д-р Гатри.Пожалуйста, продолжайте. Я готов слушать. В конце концов это цель моего приезда. Да, да, я буду вам очень благодарен, если вы будете продолжать…»

Гесс охотно принял это предложение: тему подводной войны он использовал, чтобы «пугать» Саймона. Лишь к исходу беседы последний заставил Гесса огласить документ, который тот привез с собой. Документ назывался — «Основа для соглашения».

Киркпатрик прочел пункт первый:

«1. Для предотвращения в будущем войн между Англией и Германией будут определены сферы влияния. Сфера интересов Германии — Европа, сфера Англии — ее империя».

Разумеется, Саймон стал уточнять и спросил: «Европа тут несомненно означает континентальную Европу?» Гесс ответил: «Да». Саймон хотел знать еще более точно: «Включает ли она какую-либо часть России?» Гесс начал отвечать, и ввиду важности темы его стал переводить Киркпатрик.

« Д-р Маккензи.Он [33] Т. е. Гесс. сказал: «Само собой разумеется, что нас интересует Европейская Россия. Например, если мы заключим соглашение с Россией, то Англия не должна будет вмешиваться никоим образом».

Д-р Гатри.Я хочу узнать лишь одно: что означает «европейская сфера интересов»? Если сфера германских интересов представляет собой Европу, то, разумеется надо знать, подразумевается ли Россия, Европейская Россия, та Россия, которая не в Азии, Россия западнее Урала.

Дж.Азиатская Россия нас не интересует.

Д-р Гатри.Хотелось бы знать: Москва и вся эта часть, это часть европейской зоны?

Дж.Нет, ни в коем случае».

Здесь Гесс внес в протокол следующее примечание: «Я не мог этого сказать, это противоречит вышесказанному, или я не понял вопроса».

Но разговор продолжался:

« Д-р Гатри.А Италия?

Дж.Италия? Конечно, Италия является частью Европы, и если мы заключаем договор с Италией, то и в этом случае Англия не должна вмешиваться.

Д-р Гатри.Лучше пойдем дальше».

Киркпатрик продолжил чтение документа:

«2. Возврат немецких колоний.

3. Возмещение убытков германским подданным, жившим перед войной или во время войны в Британской империи и потерпевшим личный или имущественный ущерб в результате действий имперского правительства или в результате бесчинств, грабежа и т. п. Возмещение Германией убытков, нанесенных британским подданным, на такой же основе.

4. Одновременно должны быть заключены перемирие и мир с Италией.

Вышеперечисленные пункты были повторно названы мне фюрером как основа для соглашений с Англией. Помимо них, не были уточнены никакие другие пункты».

Тем не менее Саймон стал уточнять. Например, какова будет судьба Ирака? Гесс заявил, что «Ирак не может быть оставлен на произвол судьбы», но не мог объяснить Саймону, что означает эта формулировка, сославшись лишь на то, что таковы были слова Гитлера (как раз тогда немецкая разведка организовала антибританское движение в Ираке).

Далее Саймон стал настойчиво задавать вопросы о судьбе Голландии и Норвегии, а также Греции. Он хотел знать, намерен ли Гитлер полностью исключить и эти страны из британской сферы влияния? Затем был поставлен вопрос, болеем всего интересовавший Гитлера: о его тылах на Западе во время похода на Восток, Саймон спросил: «Являются ли все внутренние дела континента германскими?» Гесс ответил: «Мы, как господствующая держава Европы, не должны находиться в постоянном ожидании, что Англия станет вмешиваться в дела других европейских государств. Это главное, что сразу должно быть сказано в пункте о сфере интересов Германии».

Смысл ответа был ясен: Гитлер требовал, чтобы Англия дала ему обязательство не вмешиваться в его «дела» с Советским Союзом! Затем Саймон спросил, означает ли «германское господство» над Европой, что Италия подчиняет свой суверенитет Германии. Гесс Спохватился и исправил в тексте меморандума слово «Германия» на «ось». Получилось: «сфера интересов оси — это Европа» и т. д. На вопрос, что это означает, Гесс ответил, что это дело Германии и Италии, которые сами выяснят свои взаимоотношения.

Заканчивая беседу, Саймон сказал:

— Я, конечно, самым точным образом доложу все, что вы сказали, г-н Гесс. Я очень рад, что имел возможность выслушать вас. Вы хотели говорить с представителем британского правительства. Эта честь выпала на мою долю, и мне это тем более приятно, так как мы встречались раньше.

Однако здесь Гесс заявил:

— Теперь я хотел бы дополнительно передать еще кое-что для кабинета, но я могу сказать это только д-ру Гатри. Могу ли я это сделать?

Саймон ответил:

— Но вы должны говорить очень медленно.

Как принято говорить, на самом интересном месте протокол обрывается.

Что же сказал Гесс Саймону наедине? Поставить этот вопрос нас принуждает еще одно обстоятельство. В протоколе есть неясное место. Когда Киркпатрик настойчиво пытался выяснить, имеются ли в высших германских сферах другие (кроме самого Гесса) сторонники компромисса с Англией, Гесс, видимо, не без раздражения заявил:

— Я хочу сказать, и это я твержу вам уже второй день и говорил то же самое герцогу Гамильтону: я редко даю честное слово, ибо привык рассматривать его как святое дело. А сейчас я даю честное слово; документ, написанный мною, отражает то, о чем фюрер говорил мне в многочисленных беседах…

Второй день? Разве беседа продолжалась два дня? Об этом нет никаких письменных свидетельств. Или Гесс имел в виду прежние встречи с Киркпатриком? Вопросов много, но смысл возможных ответов один: речь шла о столь щекотливых делах, что их предпочли не фиксировать в официальных английских документах.