Лев Безыменский - Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны

Отсутствие директив Вольф истолковал как разрешение продолжать контакты (он знал, что раньше Гитлер и слышать о них не хотел, поэтому молчание принял как знак согласия). Генерал продолжил свои действия. «В конце февраля, — пишет он, — я получил из Швейцарии приглашение от специального уполномоченного президента Рузвельта Даллеса прибыть в Цюрих на беседу. После предварительной консультации с послом Раном я принял приглашение. Всего я ездил в Швейцарию для переговоров четыре раза».

Переговоры длились долго: «В середине апреля меня еще раз вызвали в Берлин, где я должен был докладывать 17 апреля Гиммлеру, а 18-го — Гитлеру. Хотя я ожидал, что продолжение переговоров будет иметь лично для меня последствия, к моему удивлению, этого не случилось. Гитлер лишь сказал, что условия для капитуляции недостаточно хороши и момент для нее еще не пришел. Он тогда все еще верил в то, что в ближайшее время разгорится военный конфликт между его противниками».

Так выглядели события в описании Вольфа. Но этого, безусловно, мало, чтобы понять смысл происходившего. Ибо Вольф был далеко не одинок в нацистском лагере, не одинок и по другую сторону фронта. Поэтому я на время покину квартиру в Дармштадте, дабы дать представление о политическом контексте назревавших событий.

…Сначала о немецкой стороне. Здесь идея сепаратного сговора бродила по коридорам имперской канцелярии, штаба Гиммлера на Принц-Альбрехт-штрассе и на соседней Вильгельмштрассе (в министерстве Риббентропа) уже давно, и мы были свидетелями, как этот призрак материализовывался на различных этапах Второй мировой войны. Однако в начале 1945 года в этом процессе «материализации» наступило некое качественное изменение. До поры до времени тайные зондажи эсэсовской резидентуры или агентов Риббентропа наталкивались на нежелание Гитлера даже слышать о капитуляции, хотя бы частичной. Фюрер был уверен в силе своего оружия и полагал, что для победы ему не нужен сговор с Западом. Время шло, силы истощались, а победа становилась все менее вероятной. Тогда и Гитлер стал хвататься за соломинку — решил дать разрешение Риббентропу на поиски закулисных путей к западным политикам.

5 марта Геббельс записал в своем дневнике: «У меня была краткая беседа с послом Хевелем. Он рассказал, что Риббентроп сейчас усердно пытается наладить связи с западными странами, однако безуспешно. Ни с английской, ни с американской стороны нет ни малейшего сдвига. Черчилль и Рузвельт ведут себя негативно. Как через Стокгольм, так и через Ватикан мы узнали об этом довольно ясно. Это и понятно: политически нельзя ничего добиться, пока мы не добьемся военных успехов. Можно лишь кричать во весь голос: полцарства за успех! Что касается использования политических возможностей для окончания войны, то для этого, с одной стороны, уже поздно, с другой — еще рано».

Эти слова много значили, особенно в связи с ссылкой на Хевеля — человека, через которого с 1939 года шли все нити секретных связей и на кого неизменно опирались все приверженцы идеи сговора Германии с Западом. Раз уж Хевель решил, что сговор не получается, то…

Однако логика никогда не была сильной стороной политического мышления лидеров Третьего рейха. Именно поэтому Хевель употребил второе определение: «еще рано». На следующий день — точнее, в следующую ночь — Мартин Борман записал такие рассуждения Гитлера: «Пробило без пяти двенадцать. Положение серьезно, очень серьезно, оно кажется почти безысходным… Но положение не может быть безнадежным. Как часто в истории немецкого народа наступали непредвиденные повороты! Старый Фриц [83] Прусский король Фридрих II. в Семилетнюю войну все время находился на грани катастрофы. Зимой 1762 года он решил отравиться и даже назначил день, когда он это сделает, если к нему не придет военное счастье. И вот за три дня до назначенного срока умирает царица! [84] Русская царица Елизавета. Чудом все оборачивается в его пользу. Как Фридрих Великий, мы стоим перед коалицией мощных врагов. Но и коалиции — дело рук человеческих, держащееся на воле отдельных лиц. Скажем, исчезнет Черчилль — и все изменится. Если его не станет, английская элита увидит бездну, которая открывается перед ней в результате того, что Европа отдана большевизму. Может наступить пробуждение… Мы еще можем победить, приложив последние усилия. Лишь бы нам хватило времени для последней схватки!»

Вслед за Гитлером (или Гитлер вслед за ним?) Хевель и иже с ним снова и снова возвращался к «спасительной» идее сговора. Современные исследователи американец Бредли Смит и итальянка Еленам Агаросси в книге «Операция «Восход солнца» довольно точно определили эту ситуацию. Они пишут: «Надежды расколоть коалицию Запада и Востока играли значительную роль в мышлении тех, кто в 1944–1945 годах занимался зондажами. Многие из них были бы довольны развалом коалиции. Тогда бы нацистская Германия сохранилась. Однако большинство ощущало, что поражение надвигается и пора выторговывать наилучшие условия, стараться ограничить потери. Между этими двумя полюсами действовали и другие факторы — попытки завоевать благорасположение победителей и страх перед коммунизмом. Спектр мотивов был весьма противоречивым, но тем не менее они в своей совокупности заставляли действовать людей, находившихся на весьма важных постах».

Действительно, «спектр» был широк: от надежд Гитлера и Гиммлера стать союзником США и Англии в новой (или старой!) войне против Советского Союза до попыток воспрепятствовать демократическому развитию в Европе и, наконец, до шкурных расчетов эсэсовских фюреров обеспечить себе безнаказанность после войны. «Спектр» был и географическим. На Западном фронте, где шли активные бои, он представлял не так уж много возможностей. В Северной Италии шансов было больше, ибо здесь фронт стабилизировался и появились перспективы, которых не было на других участках.

Почему в конце 1944 года и начале 1945 года по обе стороны фронта в Северной Италии начались необычайно активные попытки нацистов наладить секретные контакты с англо-американским командованием — через Аллена Даллеса в частности? Объяснение этому можно дать.

К началу 1945 года фронт проходил южнее Милана. Англо-американское командование приостановило наступление еще в октябре 1944 года и явно не торопилось. В свою очередь, немецкие части под командованием фельдмаршала Кессельринга закрепились на этой линии, пользуясь поддержкой марионеточной фашистской «республики Сало» [85] По названию резиденции Муссолини. . Но в тылу Кессельринга были не только фашисты, но и мощное партизанское движение, объединявшееся Комитетом национального освобождения (КНО). Командование партизанских сил находилось в руках генерала Кадорны и его заместителей — выдающегося деятеля Коммунистической партии Италии Луиджи Лонго и главы буржуазной «Партии действия» Феруччо Парри.