Николай Платошкин - Че Гевара

Перед отъездом Че записал для жены и детей стихи и прощальные послания на магнитофон, заметив, что оставляет им лучшую часть себя самого. Это были «их стихи», которые они не раз читали вместе — волнующие строки Пабло Неруды, Николаса Гильена и Рубена Мартинеса Вильены о нежной и бесконечной любви. Алейда вспоминала: «Я слушала эти пленки много раз на протяжении многих лет, и они всегда наполняли меня грустью. Я всегда задавала себе один и тот же вопрос: надо ли мне было уехать с ним? Но мне не оставалось ничего иного, как ждать, пытаться сохранить свой оптимизм и следить за тем, как росли и зрели наши дети. Воистину, они были плодами большой любви, нашей любви» 434.

Последний раз Че видели на публике 15 марта 1965 года. Затем он сбрил свою знаменитую бороду и коротко постригся. Зубной протез изменил форму его лица. Когда в лагерь в Пинар-дель-Рио к Виктору Дреке прибыл некий Рамон Бенитес, тот не узнал в нем знаменитого партизанского командира.

Альберто Гранадо получил от своего верного друга следующее письмо:

«Альберто,

Не знаю, что тебе оставить на память; предписываю тебе посвятить себя экономике и сахарному тростнику. Мой бродячий дом снова — о двух ногах, а мои мечты не будут иметь границ… по крайней мере до тех пор, пока пули не скажут последнего слова…

А тебя, оседлый цыган, я буду ждать, как только запах пороха от выстрелов рассеется.

Обнимаю вас всех…» 435

На рассвете 1 апреля 1965 года Гавану покинули три кубинца. Формально командиром группы советников был Виктор Дреке, его заместителем — Хосе Мария Мартинес Тамайо — тот самый Папи, который выжил в операции «Тень». Третий человек — Эрнесто Гевара — исполнял роль врача и переводчика [270] Че с юности знал французский язык, на котором в Конго говорили образованные люди. кубинского отряда в Конго. Эти три человека взяли сами за себя говорящие псевдонимы на языке суахили — лингва франка Восточной Африки. Боевым именем Дреке стало Моха («Первый»), Тамайо — Мбили («Второй»), а Че — Тату («Третий»).

Конечно, настоящим командиром был Че, но проблема была в том, что его лично в Конго никто не приглашал — Кабила ждал только 30 кубинских инструкторов, но никак не всемирно известного революционера собственной персоной. Позднее Че признавал, что своим появлением в Танзании «шантажировал» местных повстанцев, желая побудить их личным примером к более активным действиям.

Че был в респектабельных очках, с переброшенным через руку зимним пальто — наверное, первый раз за много лет он снял свою любимую военную форму. Через проход от него в самолете сидел журналист Луис Гомес Вагемерт, неоднократно бравший у Че интервью. Но даже он не узнал команданте.

Путь Че и его заместителей пролегал через Ньюфаундленд, Прагу (там группа задержалась на два дня), Милан, Каир и Найроби. На каждой остановке их встречали сотрудники кубинских спецслужб, следившие за тем, чтобы на таможне и при паспортном контроле не возникало ненужных осложнений. При этом встречающие ничего не знали о том, кого им поручили опекать. Например, в Каире сотрудник кубинского посольства думал, что встречает сельскохозяйственную делегацию.

Естественно, что Москва (в том числе и через чехословацкую разведку) была проинформирована о миссии Че в Конго. Передал соответствующие сведения и посол СССР в Гаване Алексеев. Брежнев никакого интереса не выказал — внимание советского руководства было поглощено Вьетнамом и индо-пакистанским конфликтом вокруг Кашмира.

Че, как и обычно в самолетах, неотрывно читал, делая заметки. 19 апреля посол Кубы в Танзании Рибальта (лично знавший Че) встретил тройку. Даже он не узнал команданте Эрнесто Гевару.

Вслед за Че, Дреке и Тамайо разными путями в Танзанию прибыл 91 кубинец (8 офицеров, 11 сержантов и 72 рядовых). Позднее подтягивалось разовое подкрепление. По каналам кубинской разведки при содействии чехов, алжирцев и египтян было переброшено и вооружение для группы. Че разделил весь отряд в составе 112 бойцов на три взвода и артиллерийскую группу.

Конголезские повстанцы и президент Танзании Ньерере были неприятно удивлены прибытием Че. Танзаниец опасался международных осложнений и контрмер со стороны США. Лидеры конголезских повстанцев по-настоящему воевать не хотели. Они ездили по миру, выпрашивая помощь у кого только можно, но на фронте их никто не видел. И Гбенье, и Сумиало думали, что кубинцы просто дадут денег и оружие, а может, еще и пригласят погостить на Кубе. Учиться у кубинских инструкторов конголезцы рассчитывали в безопасной Танзании.

Однако Че сразу же заявил, что лучший метод обучения — участие в реальных боевых действиях, поэтому он немедленно выезжает на фронт и ждет там же лидеров восстания. Никаких военных академий и курсов для партизанской войны не требуется: «Можно получить диплом военной академии, но настоящая квалификация, как и у любого профессионала, достигается путем осуществления своей профессии, через реагирование на огонь врага, страдания, поражения, постоянные атаки…» 436

Че предложил сформировать смешанные кубинско-конголезские воинские части, чтобы африканцы учились у более опытных товарищей тактике и применению современного оружия. Сумиало и Кабила об этом не договаривались и были против личного участия кубинцев в боях. Кабила говорил, что не может себе позволить рисковать жизнью такого человека, как Че. Тем не менее помешать Че выехать на фронт лидеры повстанцев не смогли.

Через несколько дней группа Че, выросшая до тринадцати бойцов и получившая необходимое оружие и боеприпасы, на джипах отправилась к танзанийскому городку Кигома, расположенному на восточном берегу озера Танганьика. Машину по плохим дорогам вели все по очереди, включая самого Тату. Вечером 22 апреля кубинцы были на месте, и Че был потрясен. Вся Кигома была завалена советским и китайским оружием, которое, как казалось, никто не охранял. Повстанцы шатались по борделям и барам, которых было в избытке, и воевать не желали.

Че решил воздействовать личным примером — он говорил о «кубинизации» конголезцев в том смысле, что под воздействием боев плечом к плечу с кубинцами местные бойцы подтянутся и приобретут стойкий боевой дух. Поэтому Тату настаивал на скорейшей переброске кубинской группы через озеро в Конго. Это было сопряжено с большим риском. ЦРУ предоставило наемникам Хоара два бронированных катера водоизмещением 180 тонн, вооруженных крупнокалиберными пулеметами и минометом. Ранее катера использовались ВМС США для диверсий против Кубы. Экипажи состояли из пятнадцати кубинских эмигрантов, имевших опыт морской войны против своей родины.

Эти катера постоянно патрулировали по озеру, стремясь полностью перекрыть снабжение партизан из Танзании. Всю операцию на Танганьике курировал заместитель начальника Департамента планирования ЦРУ Томас Клайнс [271] В 1961–1962 годах Томас Клайнс работал на базе ЦРУ в Майами, занимаясь подготовкой диверсий против Кубы, в том числе и покушений на Фиделя Кастро. Был личным другом никарагуанского диктатора Анастасио Сомосы, предоставившего территорию Никарагуа для подготовки кубинских контрреволюционеров. В 1972–1973 годах Клайнс организовывал свержение президента Сальвадора Альенде в Чили. . Заметим, что к весне 1965 года американцам при поддержке англичан путем давления на Уганду удалось прекратить поставки из этой страны оружия повстанцам, для которых озеро Танганьика осталось единственной «дорогой жизни».