Йоран Терборн - От марксизма к постмарксизму?

Ядро критической теории – это марксистское понятие обмена, из которого развилось «реальное, всемирно-охватывающее капиталистическое общество» в Европе 129 129 Ibid. S. 201. . Критическая теория «во многих местах» редуцируется до экономизма, но это не значит, что она понимается слишком узко. Процесс социального формирования [ Vergesellschaftung ], если он имеет место, необходимо изучать и анализировать не только в узких экономических терминах, но также с опорой на функционирование государства и развитие «необходимых моментов реальной демократии и ассоциации» 130 130 Horkheimer M. “Nachtrag” (1937). S. 222–223. . «Было бы неверно, – пишет Маркузе, – растворять экономическое понятия в философских. Скорее наоборот… релевантные философские предметы следует выводить из экономического контекста» 131 131 Marcuse H. Philosophie und kritische Theorie (1937). S. 102. .

Возможно, будет уместно сравнить оригинальную, классическую критическую теорию с другим прагматическим подходом к пониманию места и смысла социального знания с радикальной точки зрения, который был обозначен в написанном практически одновременно и в том же самом городе, что и текст Хоркхаймера, профессором Колумбийского университета (университет был принимающей стороной изгнанников Франкфуртского института). Книга Роберта Линда «Знание для чего?» появилась в 1939 году как печатная версия серии лекций, прочитанных в Принстоне весной 1938 года. Озабоченность и долгосрочные социально-политические перспективы немецкого философа и американского социолога во многих отношениях сходны. Линд также критично настроен к академическому разделению труда. Он критикует эмпирические тенденции социальной науки принимать современные ей институты как должное. Вместо этого Линд хочет сориентировать социальную науку на то, «чем существующие основы в этих институтах желали бы стать», то есть на институциональные изменения 132 132 Lynd R.S. Knowledge for What? Princeton, NJ: Princeton University Press, 1939. P. 180. . Вектор изменений, на которые ориентируется Линд, совпадает с хоркхаймеровским. Это буквально «обозначенное» продолжение демократии не только в правительстве, но также в индустрии и в других областях, а также замещение «частного капитализма» 133 133 Ibid. P. 220. .

Но язык и способы мышления Линда и Хоркхаймера очень разные. Линд не отталкивается от теоретической традиции, но выстраивает свою аргументацию, опираясь на современный ему эмпирический материал. Его прагматическая концепция социальной науки – «Социальная наука будет выстраиваться или отталкиваться от базиса своей применимости для людей в их борьбе за жизнь» 134 134 Lynd R.S. Knowledge for What? P. 177. – оценивается Хоркхаймером со скептической настороженностью. Его историко-критическая перспектива не об эксплуатации или классе – хотя он и аргументирует, что классы и классовый конфликт заслуживают большего внимания со стороны американских социологов – но в некотором роде о «человеческих устремлениях» как мериле оценки существующих институтов 135 135 Ibid. P. 192. . Социализм Линда – это не призыв к борьбе. Он представляет собой «гипотезу», согласно которой капитализм «…не функционирует и, вероятно, не может быть принужден к такому функционированию, чтобы обеспечивать общее благосостояние, которое делает для нас достижимым неообходимый уровень наших технических умений и интеллектуального развития» 136 136 Ibid. P. 220. .

Отличный от этого критический подход типичного для Америки радикализма был продолжен после Линда наиболее значимой и влиятельной публикацией Чарльза Райта Миллса «Социологическое воображение» (1959). Три ключевых вопроса этого воображения, за которые Миллс принялся с самоуверенностью и прямолинейностью ремесленника Нового Света, были теми же, что и основные из тех, которые разрабатывались гораздо более тонко Франкфуртской школой: «Какова структура конкретного общества?», «Где это общество располагается в человеческой истории? Какова механика, при помощи которой оно изменяется?» и «Какие мужчины и женщины составляют основу этого общества в конкретный период времени?» 137 137 Mills C.W. The Sociological Imagination. New York: Oxford University Press, 1959. P. 6. . Адорно, Хоркхаймер, Маркузе и др. наверняка бы отвернулись в отвращении при упоминании «механики» исторического изменения. Вместе с тем беглая проза Миллса не подразумевала никакой специальной интерпретации истории. Критические теоретики также занимались не только социальной теорией, но и другими вещами, включая среди прочего теорию знания и историю теории.

В 1961 году Немецкая социологическая ассоциация столкнулась с резкой и фундаментальной критикой, когда пригласила Карла Поппера высказаться о логике социальных наук. Адорно выступал как оппонент. Формально столкновение было вежливым, но в Германии разгоралась полемика, которая, к неудовольствию сэра Карла, стала известна как Positivissmussstreit – спор о позитивизме 138 138 Popper K.R. The Frankfurt School: An Autobiographical Note // Marcus J., Tar Z. (eds). Foundations of the Frankfurt School of Social Research. New Brunswick: Transaction books, 1984; Adorno T. et al. The Positivist Dispute in German Sociology / transl. by D. Adey, G. Frisby. London: Heinemann, 1976. . Поппер, который отказался от лейбла «позитивизм», представлял свою позицию как «критическую», центральным элементом которой был взгляд на научный метод как состоящий из «предварительных попыток решения» затрагиваемых проблем, решений, проверяемых «строгой критикой». Поппер открыто атаковал индуктивистскую и натуралистическую концепцию науки и признавал ценность интерпретативного метода «логики ситуаций» в социальных науках 139 139 Popper K.R . Die Logik der Sozialwissenschaften // Maus H., Fürstenberg F. (Hrsg.). Der Positivismussstreit in der deutschen Soziologie. Neuwied; Berlin: Luchterhand, 1962. S. 106–107, 120. .

Как диалектик, Адорно, к своему удивлению, обнаружил, что может согласиться со многими аргументами критической позиции Поппера, а сами его аргументы были в гораздо большей степени дальнейшей рефлексией над попперовскими тезисами, чем набором возражений. Тем не менее это не повлияло на его критический настрой 140 140 Adorno T. Zur Logik der Sozialwissenschaften // Maus H., Fürstenberg F. (Hrsg.). Der Positivismussstreit in der deutschen Soziologie. S. 125, 128. Контраст между элегантным фехтованием Адорно и неприятным высокомерием Поппера после события проясняется в воздержании Адорно от любых личных выпадов в его введении 1969 года, а также в самом «Содокладе» 1961 года. В конце последней работы Адорно сослался на переписку, которая предшествовала встрече. В ней Поппер писал, что разница между ним и Адорно состояла в том, что он, Поппер, верил в то, что они жили в лучшем из возможных миров, в то время как Адорно не разделял эту точку зрения. Утверждая, что социальное зло было всегда сложно судить, и свою неприязнь как к standpoint теории [теории, основанной на личных взглядах. – Примеч. пер. ], Адорно признавал затруднительным утверждать, что не существовало эпохи лучше той, которая породила Освенцим. Cм.: Ibid. S. 141–142. Позже Поппер разразился обличительной тирадой, основные положения которой можно суммировать так: Адорно «совсем нечего сказать; и он произносит это на гегелевском языке». Popper K.R. The Frankfurt School: An Autobiographical Note. P. 167. . Самое большое расхождение Адорно и Поппера касалось предмета критицизма и критики – в немецком языке оба этих понятия обозначаются одним словом. Для Поппера целью критики были предложенные решения научных проблем, но для Адорно критика должна была распространяться на все общество. Только когда мы можем постичь общество как отличное от него самого, современное нам общество становится проблемой: «Только через то, чем оно не является, оно обнаруживает себя, и это, как я полагаю, то, к чему все приходит в социологии, которая, как и многие ее проекты, в самом деле, не ограничивается целями государственного и частного управления» 141 141 Ibid. P. 142. .