Татьяна Таирова - История Украины

Первое перечисление детей Владимира восходит, видимо, к следующему фрагменту книги Бытия: «Сынов же у Иакова было 12. Сыновья Лии: первенец Иакова Рувим, по нем Симеон, Левий, Иуда. Иссахар и Завулон. Сыновья Рахили: Иосиф и Вениамин. Сыновья Валлы, служанки Рахилиной: Дан и Неффалим. Сыновья Зелфы, служанки Лииной: Гад и Асир» (Быт 35 22–26). В Библии, однако, говорится только о сыновьях патриарха, в то время как автор перечня 6488 года называет лишь 10 сыновей Владимира и дополняет свое сообщение упоминанием двух безымянных дочерей князя. Причины появления дочерей в перечне нуждаются в дополнительном пояснении.

Быть может, у Владимира и, правда, было всего 2 дочери? Действительно, в летописном рассказе 6526 (1018) г. о борьбе старших Владимировичей за киевский престол упоминается, что. возвращаясь в Польшу после захвата Киева Святополком Окаянным. Болеслав Храбрый забрал с собой двух сестер Ярослава. А. А. Шахматов высказал догадку, что именно это упоминание послужило автору перечня 6488 г. источником записи о дочерях Владимира. Доказательств этому, однако, не приводилось. Сообщение о пленении Болеславом сестер Ярослава Мудрого подтверждается немецким хронистом Титмаром Мерзебург-ским. Но у немецкого хрониста фигурируют не две. а девять дочерей Владимира. Среди них была и известная автору «Повести» Предсла-ва. Кроме нее, благодаря иностранным источникам, мы знаем еще трех дочерей Владимира, хотя и неизвестно, были ли они в числе пленниц Болеслава Храброго. Одна из них была выдана за норманнского маркграфа Бернгарда. Другая (как полагают, Премислава) вышла замуж за венгерского герцога Ласло Сара (кузена короля Иштвана I). Наконец, третья (Добронега-Мария), по свидетельству Галла Анонима (автора древнейшей польской хроники), была взята в жены польским королем Казимиром I Пястом.

Во всяком случае, у Владимира явно было не две дочери, а больше. Тогда почему летописец упомянул именно двух дочерей Рогнеды? Быть может, запись составлена, когда другие дочери киевского князя еще не родились? Или же дочери других жен Владимира летописца не интересовали? Не исключено, конечно, что текст просто дошел до нас в дефектном виде. Но если это так, почему «пострадали» только упоминания о дочерях Владимира? Любое из подобных предположений рождает новые вопросы и требует дополнительных обоснований.

Другое дело, если предположить, что упоминание только двух дочерей, причем без имен, потребовалось, чтобы по форме приблизить летописный текст к библейскому прообразу. Задача летописца, видимо, сводилась не только к соблюдению сакрального числа детей, но и к определенной упорядоченности перечня. Не исключено, что «доведение» числа детей Рогнеды до шести должно было, по замыслу летописца, намекнуть читателю на неполноправное положение полоцкой княжны в семействе Владимира. Ведь именно шесть сыновей родилось у Лии, нелюбимой жены Иакова, обманом выданной за него Лаваном.

Не менее вероятным представляется и другое объяснение. Благодаря упоминанию о дочерях, изменилось место Владимировичей, следующих за ними: Святополка, Вышеслава, «второго» Мстислава, Бориса и Глеба.

Теперь характеристики древнерусских княжичей определялись тем. кто из отпрысков Иакова занимал в библейском перечне места с 7-го по 12-е (а не с 5-го по 10-е. если бы летописец обошел молчанием дочерей Рогнеды).

Соответствие летописных Владимирович библейским персонажам должно было бы принять следующий вид:

1. Изяслав Рувим

2. Мстислав (старший) Симеон

3. Ярослав Левий

4. Всеволод Иуда

5. дочь Иссахар

6. дочь Завулон

7. Святополк Иосиф

8. Вышеслав Вениамин

9. Святослав Дан

10. Мстислав (младший) Неффалим

11. Борис Гад

12. Глеб Асир

Таков порядок перечисления сыновей Иакова в каноническом тексте Книги Бытия. Между тем, создателю «Повести временных лет» (как, видимо, и древнерусскому читателю) было хорошо известно Сказание Епифания Кипрского (367–408) о 12 драгоценных камнях на ризе иерусалимского первосвященника. В нем особое внимание уделялось символическому значению имени каждого из сыновей Иаковлевых, свойствам камня, на котором было вырезано данное имя. и характеристикам каждого из братьев. В славянском переводе Сказания о 12 драгоценных камнях порядок перечисления сыновей Иакова несколько иной. Соответственно, должны сместиться и летописно-библейские параллели. Если автор перечня 6488 г. ориентировался на трактат Епифания Кипрского в редакции, вошедшей в Толковую Палею, они должны были выглядеть так:

1. Изяслав Рувим

2. Мстислав (старший) Симеон

3. Ярослав Левий

4. Всеволод Иуда

5. дочь Иссахар

6. дочь Завулон

7. Святополк Дан

8. Вышеслав Неффалим

9. Святослав Гад

10. Мстислав (младший) Асир

11. Борис Иосиф

12. Глеб Вениамин

Точность такой параллели косвенно подтверждается как летописными характеристиками Бориса, восходящими к библейским характеристикам Иосифа Прекрасного (скажем, «любимъ бо бе [Борис] отцемь своимь паче всехъ» — «Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его»), так и словами, которые автор «Страсти и сказания и похвалы святую мученику Борису и Глебу» приписывает Борису: «Оузрю ли си лице братьца моего мьншааго Глеба, яко же Иосифъ Вениямина».

Какое бы из возможных соответствий ни имел в виду летописец, для него, видимо, было принципиально важно через библейские образы охарактеризовать Ярослава, Святополка, Бориса, Глеба и, возможно, «младшего» Мстислава. Ведь именно они — главные участники трагических событий, последовавших за смертью Владимира Святославича в 1015 г. и подробно описанных в «Повести временных лет». Характеристики, дававшиеся таким образом, могли существенно повлиять на оценку роли каждого из братьев в происшедшем.

Предлагаемое объяснение позволяет рассматривать упомянутый перечень как символическую характеристику сыновей Владимира. За буквальным смыслом текста — кто из Владимировичей от какой матери родился — проступает еще один смысловой уровень. Он дополняет (но не исключает) очевидное, буквальное толкование текста, и одновременно ограничивает его. В частности, в каждом из «микроперечней» (по матерям) летописец, вероятно, старался придерживаться возрастной очередности Владимировичей. Однако не исключено, что она могла нарушаться в случае, если приходила в противоречие с основной задачей автора — дать характеристику каждому сыну.

Второй же перечень, видимо, позволял сравнить уже самого Владимира с библейским Иаковом. Возможно, в глазах летописца их сближало и то, что оба эти персонажа незаконно захватили право на власть, принадлежавшее их старшему брату.

Придется поэтому согласиться с выводом А. А. Шахматова: «Нельзя придавать никакой цены указанию на то, что Борис и Глеб рождены от болгарки, Святослав и Мстислав от чехини». И. уж тем более, не стоит пытаться на основании этих перечней установить, сколько же на самом деле было сыновей у Владимира, и кто из них был старше, а кто младше.