А Кирхнеръ - Осада Благовѣщенска и взятiе Айгуна

Современный намъ Айгунъ сохранилъ до послѣдняго времени типъ укрѣпленнаго мѣстечка, какихъ было много на Амурѣ во времена первыхъ русскихъ пiонеровъ. Разница только въ томъ, что старинное укрѣпленiе (им-пань) стояло одиноко, и жители окрестныхъ улусовъ, въ случаѣ опасности со стороны непрiятелей, укрывались въ немъ, что, впрочемъ, бывало рѣдко; въ большинствѣ случаевъ обыватели разбѣгались по окрестнымъ лѣсамъ. Но когда, опасность, съ водворенiемъ русскихъ на лѣвомъ берегу Амура (1858 г.) внезапнаго нашествiя русскихъ миновала, то вокругъ городка начали селиться мирные жители, и, благодаря положенiю на конечномъ пунктѣ тракта на Цицикаръ и воднаго на Хуланченъ, Айгунъ прiобрѣлъ значенiе торговаго города, насчитывающаго въ послѣднее время до 10 т. жителей.

По внѣшнему виду Айгунъ представляетъ тоже маньчжурское село съ узкими грязными улицами, съ еще болѣе узкими переулками, въ которыхъ не было никакой возможности разъѣхаться на телѣгахъ. Фанзы, по большей части низкiя, крыты дерномъ на подобiе черепицы; окно устраивалось съ одной стороны, но шириной чуть не во всю стѣну; въ мелкiй переплетъ его вставлена тонкая китайская бумага. Семейный очагъ въ фанзѣ имѣетъ дымоходъ подъ нары, которыя и нагрѣваетъ, такъ какъ огонь въ очагѣ особенно зимой, поддерживается цѣлые сутки, и затѣмъ выходитъ съ боку во дворъ, гдѣ оканчивается очень высокой трубой. Зимой въ фанзѣ немного теплѣе, чѣмъ на дворѣ, несмотря на грѣлки, каменныя или мѣдныя, смотря по состоянiю владѣльца, въ которыхъ горитъ березовый корневой уголь; онъ крѣпокъ, какъ коксъ, и даетъ много тепла, но оно уходитъ при обилiи щелей въ дверяхъ и окнахъ на улицу, потому въ фанзѣ холодно, такъ что ночью на теплыхъ нарахъ, говоря пословицей: "съ одного боку Петровки, съ другого Рождество". Хозяева сидятъ дома въ той одеждѣ, что и на улицѣ, потому имъ тепла въ фанзѣ кажется достаточно. На нарахъ постлана цыновка, подушкой служитъ холщевый продолговатый четырехугольникъ, набитый гречухой. При осмотрѣ маньчжурскихъ фанзъ бросается въ глаза полное отсутствiе комнатныхъ цвѣтовъ. Фанзы обмазаны глиной съ обѣихъ сторонъ, полъ земляной; богатые оклеиваютъ внутри обоями, полъ у нихъ досчатый, но такой грязный, что трудно отличить отъ земляного. Въ огородахъ маньчжуръ можно видѣть надгробныя низенькiя деревянныя часовни надъ могилами предковъ, которыя служатъ домашнимъ храмомъ. Кромѣ того хоронятъ въ рощахъ, которыми очень дорожатъ, на проѣзжихъ дорогахъ, но въ послѣднихъ случаяхъ, какъ намъ передавали, только людей, отличавшихся какими-либо добродѣтелями, о чемъ и свидѣтельствуютъ надписи на памятникѣ. Къ слову сказать, около города или деревни маньчжуръ можно видѣть гдѣ нибудь на кусту деревянную клѣтку съ головой хун-ху-за (разбойникъ, воръ, грабитель, вообще преступникъ), казненнаго по приказанiю властей; голова виситъ на деревѣ на устрашенiе многихъ цѣлый годъ, а затѣмъ зарывается въ землю. Базаръ въ Айгунѣ очень великъ, — чуть не на версту по обѣ стороны улицы тянутся лавки, магазины, лавченки, кондитерскiя, кабаки, гостиницы и проч. съ массою лотковъ на улицѣ. Около мастерской гробовщика стоятъ его изделiя изъ толстыхъ, прочныхъ досокъ, нѣкоторыя раскрашены. На улицѣ стоитъ и домовина съ тѣломъ покойника, поставленная родными на 40 дней, чтобы, по истеченiи этого срока, предать останки землѣ. Прочная домовина герметически замазывается по щелямъ особымъ составомъ, такъ что воздухъ туда не проникаетъ и зловонiя отъ покойника, лежащаго на улицѣ, не почувствуешь. Торговля Айгуна, какъ и лежащаго противъ Благовѣщенска Сахаляна — Амбо (большой Сахалянъ), находилась въ рукахъ не маньчжуръ, а пришлаго элемента — китайцевъ, которые при сравнительно небольшихъ средствахъ по большей части составляли "компанiи" и развивали дѣло въ кредитъ, выпуская ассигнацiи, которыми и вели расчетъ съ кредиторами китайцами и маньчжурами; курсъ такихъ обязательствъ мѣнялся вмѣстѣ съ уровнемъ довѣрiя къ фирмѣ, но въ общемъ стоялъ очень низко. Курсъ нашего рубля (въ послѣднее время бумажный рубль брался охотнѣе, чѣмъ серебрянный) предъ открытiемъ военныхъ дѣйствiй былъ очень высокъ, что-то около 2 р. 40 к. на китайскiя деньги, но въ послѣднихъ числахъ iюня курсъ упалъ до небывалой цѣны: 1 р. 40 к. и нѣкоторыя ловкiя купцы — китайцы нажили большiе деньги, скупая въ Айгунѣ и Сахалянѣ русскiя деньги, которыя и мѣняли на золото, руль-за рубль въ Благовѣщенскѣ.

Крѣпость (импань) сохранила свой видъ со временъ Милованова; въ нее вело 4 воротъ, съ бойницами надъ деревяннымъ тыномъ. Въ крѣпости находились присутственные мѣста, домъ амбаня, арсеналъ, школа, храмы, 2 театра. Впрочемъ, названiе "театръ", для навѣсовъ — открытыхъ сценъ, устроенныхъ на столбахъ, съ приподнятымъ аршина на 2 отъ земли поломъ, намъ кажется немножко громкимъ, къ нему подходитъ болѣе другое названiе: "балаганъ". Въ одномъ углу сцены уборная для артистовъ. Балаганъ стоитъ одиноко, дабы зрители могли наблюдать сцену со всѣхъ сторонъ. Вотъ на такой-то сценѣ, въ тридцати-градусный морозъ какъ намъ довелось видѣть, должны услаждать зрѣнiе и слухъ своихъ многочисленныхъ слушателей китайскiе артисты, про которыхъ можно сказать, что они, дѣйствительно, искреннiе любители избраннаго ими искусства.

Кумирня представляетъ большую безъ перегородокъ фанзу съ занавѣсками вмѣсто дверей, со многими идолами вокругъ стѣнъ, одинъ страшнѣе другого; идолы въ формѣ статуй, въ большемъ, чѣмъ человѣческiй ростъ, объемѣ и высотѣ; одинъ идолъ особенно обращаетъ на себя вниманiе своим безобразiемъ, — черный, съ птичьимъ носомъ, должно полагать образъ свирѣпаго бога. Въ кумирнѣ есть и алтарь для куренiй, устроенный предъ картиной, изображающей самаго главнаго небеснаго нойнона, что-то вродѣ Будды. На алтарѣ виднѣлись остатки свѣчъ. Въ нашъ приходъ кумирня была полна посѣтителей, но, видно, идолы не возбуждали въ присутствующихъ адептахъ должнаго религiознаго настроенiя, потому что послѣднiе занимались совсѣмъ неподходящимъ для храма дѣломъ: смѣялись, курили, плевали, ругались; ребята бѣгали, кричали, щелкали боговъ по бокамъ, которые отвѣчали на эту дерзость только глухимъ звономъ разбитаго горшка. Нѣтъ, не привлекательна маньчжурская кумирня!

Казармы айгунскаго гарнизона, состоящаго изъ всѣхъ родовъ оружiя, находились внѣ города, на пути къ Благовѣщенску. Онѣ окружены земляной стѣной, вышиною сажени въ полторы, на стѣнѣ множество развѣвающихся на длинныхъ древкахъ значковъ, показывающихъ своею надписью названiе полковъ, находящихся во дворѣ; за стѣною фанзы — казармы. Гарнизонъ былъ численностью тысячъ въ 5 — 6, хотя амбань, по слухамъ, долженъ былъ содержать его въ количествѣ 10 т. Къ счастiю для насъ, русскихъ, обычная алчность китайскихъ нойоновъ сокращала гарнизонъ до указаннаго выше числа. На случай ревизiи всегда имѣлся готовый контингентъ маньчжурской голыдьбы, согнанный палкой амбаня и одѣтый въ военное платье, который покорно маршировалъ предъ благодарнымъ начальникомъ. По отъѣздѣ инспектора голыдьба распускалась по домамъ, получивъ въ награду коп. 15 — 20, а найону малая польза: вѣдь онъ получалъ 8 руб. (около 4-хъ на наши деньги) на каждаго солдата въ мѣсяцъ. Предъ казармами, вдоль дороги къ Айгуну, площадь-плацъ для ученiй войска. Намъ случилось зимой нынѣшняго года видѣть ученье сосѣдей — воиновъ, вооруженныхъ магазинскими ружьями, довольно стройно продѣлывавшихъ разные артикулы, и штыки довольно эффектно, въ особенности для маньчжуръ, сверкали на солнцѣ. Весь ли гарнизонъ Айгуна былъ вооруженъ ружьями новѣйшей конструкцiи или только часть его, узнать намъ не удалось.