Олег Ивик - Троя: Пять тысяч лет реальности и мифа

Итак, беспечные троянцы втащили коня в город и на радостях пировали, принося благодарственные жертвы богам. Когда же наступила ночь и все улеглись спать, Синон зажег на кургане Ахиллеса огонь {493} 493 Apollod., Ep.5.19. и этим дал знать своим товарищам по оружию, что хитрость удалась. Отметим, кстати, что огонь, зажженный на холме, который издавна назывался курганом Ахиллеса, с Тенедоса увидеть невозможно или, по крайней мере, очень маловероятно. А вот огонь, пылающий на северном мысу бухты Бесика, был прекрасно виден на острове.

Кроме того, если верить Вергилию, огненный знак подала ахейцам и Елена:

Армада Агамемнона отчалила от Тенедоса и подошла к берегу Троады. Расстояние от острова до берегов залива Бесика — около десяти километров, поэтому ахейцам не пришлось плыть долго, даже если им не повезло с ветром. Приближаясь, они дали Синону ответный знак, запалив огонь на корабле Агамемнона. Тем временем Синон вернулся в город и выпустил из коня всех, кто был там спрятан. Ахейцы перебили городскую стражу и распахнули ворота.

Захватчики врывались в дома и убивали спящих раньше, чем те успевали схватиться за оружие. Но понемногу троянцы стали вооружаться и даже объединяться в отряды. На улицах и в домах закипела битва. Позднее Эней вспоминал:

Эней возглавил один из небольших троянских отрядов. Его воины переоделись в доспехи убитых врагов, и эта уловка на некоторое время помогла им затесаться среди ахейцев и поражать врага изнутри. Но потом их выдал «выговор странный», и они были разбиты.

Ахейцы с Неоптолемом во главе ворвались в царский дворец. Гекуба, ее дочери и невестки сгрудились у алтаря, обнимая статуи богов. Приам, который до этого дня не участвовал в сражениях по причине преклонного возраста, схватился за оружие, чтобы защищать женщин. Но Гекуба, увидев мужа в доспехах, кинулась к нему и умолила отказаться от битвы. Старики нашли прибежище возле алтаря. Тяжело раненный сын Приама Полит, преследуемый Неоптолемом, бросился туда же и, истекая кровью, умер на глазах родителей. Проклиная убийцу сына, Приам метнул в ахейца копье, но оно не причинило вреда Неоптолему. А тот, в свою очередь, кинулся на бессильного противника.

Кассандра искала спасения в храме Афины, но здесь ее настиг предводитель локрийцев Аякс, сын Оилея (его, чтобы отличить от его тезки Аякса Теламонида, называли еще «Малым Аяксом»). Он изнасиловал пророчицу прямо возле статуи богини, за которую та в отчаянии цеплялась.

О насилии над Кассандрой сообщают многие авторы. {496} 496 Apollod., Ep.5.22; Strab., VI. 1.14. Например, Квинт Смирнский рассказывает о том, как Кассандру «чести девичьей лишил Оилея могучий наследник». {497} 497 Qu. Smirn., XIII.420–429. Однако находятся и такие, кто считает, что ничего подобного локрийский царь в отношении дочери Приама не совершил и что он всего лишь вытащил Кассандру из храма в качестве своей добычи. Например, Филострат Старший особо подчеркивает, что Аякс «безусловно не насиловал и не оскорблял ее, как ложно рассказывают». {498} 498 Philostr., Her., 31.4.

Но если с точки зрения современного человека сообщение Филострата обеляет злополучного локрийца, то с точки зрения людей (и богов), живших во времена Троянской войны, само по себе изнасилование пленницы вообще никакой тени на насильника не бросало. Кассандра была военной добычей, и ей так или иначе предстояло оказаться на ложе победителя. Но девушка — независимо от того, что с ней делал Аякс, — искала убежища у статуи Афины, и оттаскивать ее от священного изображения было оскорблением божества. Ну а если насилие действительно имело место, то, с точки зрения богини-девственницы, этим не стоило заниматься в ее храме. Надо думать, богиня точно так же возмутилась бы, если бы Аякс посреди святилища овладел девушкой по взаимному согласию. И статуя отвернулась от зрелища, представшего ее очам. Квинт Смирнский пишет:

Аякс, а заодно и многие другие ахейцы еще поплатятся за обиду, нанесенную богине. Но это случится уже после их отплытия от берегов Троады. А пока что воины Агамемнона громили Илион. Сына Гектора и Андромахи, Астианакса, они вырвали из рук матери, и Одиссей или, по другим источникам, Неоптолем, сбросил его с городской стены. {500} 500 Tryph., 645; Il. Parv., fr. 5.

Они пощадили лишь дом и семью Антенора {502} 502 Qu. Smirn., XIII.293–299; Apollod., Ep.5.21. — напомним, что когда-то Антенор вступился за Менелая и Одиссея, которые прибыли в Трою на переговоры и которых троянцы хотели убить; {503} 503 Apollod., Ep.3.23–28. кроме того, Антенор в собрании троянцев выступал за выдачу ахейцам Елены и ее сокровищ. {504} 504 Hom., Il., VII.347 и сл.