Сергей Зотов - История алхимии. Путешествие философского камня из бронзового века в атомный

В XVI в. в Англии возникает еще один знаменитый алхимический трактат, полный таинственных аллегорий — «Коронация природы». Его, как и «Розарий», иногда перерисовывали профессиональные художники — но хоть это произведение и не поставить в один ряд с богато украшенным «Сиянием Солнца», иллюстратор добился особенного эффекта, создав целых 67 акварельных изображений. Все они описывают процесс великого делания, а потому каждая миниатюра заключена в своего рода рамку — алхимическую колбу. Зачастую в «Коронации природы» содержатся одни только изображения, нарисованные с правой стороны каждого разворота (а если текст и присутствует, то его совсем немного). Поэтому, если быстро листать страницы, можно увидеть весь алхимический процесс в движении, будто анимированный. Нам неизвестно, использовал ли кто-либо из читателей этот алхимический трактат подобным образом, но сегодня он кажется едва ли не предтечей кинеографа, тауматропа и других форм ранней мультипликации.

«Коронация природы» представляет собой своего рода книгу-напоминание о том, как должен проходить лабораторный процесс. В Новое время это был популярный жанр алхимических блокнотов — обычно сами владельцы записывали в них последовательности операций. Однако в «Коронации» все многочисленные стадии великого делания подробным образом зарисованы. Один процесс следует за другим: кальцинация, сублимация, растворение, репродукция, гниение, зарождение, оплодотворение, импрегнация, ферментация; разделение и соединение, повторяющиеся восемь раз; а в конце — экзальтация, образование квинтэссенции, фиксация и проекция.

Все происходящие внутри колбы изменения закодированы при помощи алхимических аллегорий. Первой в трактате появляется диаграмма взаимоотношения семи планет и металлов: важное указание на то, что для успешного алхимического делания нельзя забывать о происходящем на небесах. За ней следует сцена объединения качеств меркурия и сульфура в исходном материале, свинце, который символизирует планета со знаком Сатурна (14). Рядом, на фоне устья реки и небольшого утеса на заднем плане разворачивается картина повседневной жизни пастухов, выводящих овец из загона. На другом берегу рыбак в шляпе пытается достать из бурного потока коралл при помощи палки. Этот необычный мотив прослеживается и в других алхимических сочинениях. К примеру, в трактате немецкого реформатора Иоганна Агриколы «Химическая медицина» кораллы упоминаются в связи с тем, что обладают невероятными целительными свойствами, а в книге алхимических рецептов герцога Генриха Юлия Брауншвейг-Вольфенбюттельского приготовленные особым образом красные кораллы служат кровоочистительным и кровоостанавливающим средством для заживления ран и язв (см. здесь). Образы алхимических кораллов могут быть связаны с средневековыми представлениями о магических свойствах этих драгоценностей как талисманов. И, конечно же, алхимики не могли не обратить самого пристального внимания на такое творение природы красного цвета — цвета совершенства, соотносящегося не только с кровью, вместилищем души, но и с самим философским камнем.

Рис. 14

С неба каплет огненный дождь, а на других подобных рисунках справа выведена надпись Malach : это отсылка к ветхозаветной книге пророка Малахии, в которой многие алхимики видели намеки на свое искусство. В ней Господь обращается к священникам, недостойно совершающим жертвоприношения, и обещает послать на них за неправедное поведение посланника с очистительным огнем:

Он будет, как пылающий огонь и отбеливающее мыло для стирки. Он очистит народ Левия. Он сделает их чистыми, как очищенное огнём серебро! Он сделает их, как чистое серебро и золото <���…> Приходит время суда и будет он горяч, как раскаленная печь. Все гордые люди будут наказаны, и все злые люди будут гореть, как солома. В те дни будут они, как горящий в огне куст, и не останется от него ни ветки, ни корня.

Мл. 3:2–3, 4:1.

На иллюстрации к «Коронации природы» сила Божья рассматривается в алхимическом контексте: огненный дождь обозначает необходимый для изготовления философского камня жар печи, а отсылка к книге Малахии напоминает об очищении души, которое уподобляется очистке благородных металлов. Так химическое знание в очередной раз приобретает христианские коннотации, и приготовление философского камня приобретает сакральное значение.

За этим изображением идут аллегории подготовки к opus magnum : внутри сосуда смешиваются Луна и Солнце (15), и после дистилляции и гидратации в пробирке появляется зеленый лев, обозначающий окисление исходного материала. Возникающие затем в алембике три древа обозначают три вида материи: растительную, животную и минеральную, соотносящиеся с духом, душой и телом, а также с тремя типами души по Аристотелю. В поздних копиях «Коронации» три дерева постепенно превращаются в два, а рядом с ними стоит сухая коряга. Эта коряга, своими очертаниями отдаленно напоминающая человеческую ногу, в свою очередь, переосмысляется в нескольких экземплярах буквально: как часть тела. Поэтому на некоторых изображениях мы видим странную сцену с человеческой ногой, как бы вырастающей из земли (16). Полученное по ошибке изображение, впрочем, прекрасно отражало идею заголовка к этому изображению («Минеральное, Растительное, Животное»): единство минерального (почва), растительного (деревья) и животного (нога) миров.

Рис. 15

Рис. 16

Далее следует череда однотипных миниатюр, на которых голубь, обозначающий восходящие или опускающиеся пары вещества, то взмывает ввысь, то пикирует вглубь сосуда на стадиях кальцинации и гниения. На время ферментации в колбе возникает жаба, символизирующая возникающий в колбе меркурий. Финал всех операций, процесс экзальтации, изображается как совмещение четырех элементов в единый шар, олицетворяющий философский камень. Рядом с ним в алембике стоит пеликан, тоже символ магистерия (см. здесь).

На рисунке стадии проекции (момента, когда готовый порошок подсыпали к неблагородному металлу) горлышко герметично закрытого сосуда, как и полагалось в лаборатории, раскалывается. Но алхимический процесс в «Коронации природы» этим не заканчивается: в большинстве копий за первыми сорока изображениями следует второй цикл. В нем многие уже знакомые процедуры повторяются, но на этот раз их олицетворяет не голубь, а змий, заползающий в колбу и вгрызающийся сначала в материю философского камня, а затем и в собственный хвост. На стадии ферментации змий превращается в огненного дракона и заливает пламенем все содержимое сосуда (17). Так философский камень дозревает и становится идеальным: в некоторых рукописях его совершенство знаменует заключенный в колбу херувим с короной в руках.