Чарлз Оман - Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса

Во времена Альфонсо начался подъем графства Кастилия и королевства Наварра. Первое было пограничной маркой против мавров, доверенной королем храбрейшему из вассалов. Последнее было основано гасконским графом Санчо, который, хотя и был вассалом франкской короны, лично вел завоевания за Пиренеями и получал помощь короля Астурии.

Альфонсо укрепил свое королевство, построив большие пограничные крепости Замору, Симанкас и Осму, чтобы защитить свои новые приобретения от набегов мусульман.

В 910 году его сын Гарсия перевел свою резиденцию из астурийского города Овьедо в Леон, словно желая отметить расширение границ своего государства на равнины северной Испании.

Продвижение христиан в южном и восточном направлении никогда не останавливалось, хотя иногда на время задерживалось, если на троне Кордовы сидел сильный правитель. Тремя веками ранее здесь правила буйная и непокорная готская аристократия, и сарацины смели их монархию с лица земли в течение двух лет. Теперь на троне сидел мусульманин. Как и его готский предшественник, он был расточителен, горд, неверен своему господину. Он был суровым хозяином для крестьян, которые платили ему пошлину и дань. Религиозные гонения были не редкость, и в Андалусии насчитывалось немало мучеников. Обвинение в оскорблении имени Мухаммеда всегда возбуждало у мусульманской толпы необузданную жестокость, от которой страдали люди всех возрастов и положений, от архиепископа Толедо до простых монахов и торговцев. Пока завоеватели постепенно утрачивали свою былую силу, новое христианское королевство на северо-западе воспитывало новое поколение людей, свято верящих в свою правоту, имевших твердую руку и железную волю. Их жизни были одним постоянным крестовым походом против нехристей. Эти люди позабыли о прежних ссорах, разделявших вестготов и римлян, и стали единым, сплоченным народом. Упрямый испанский народ, бедный, гордый, воинственный и фанатично ортодоксальный, стал естественным продуктом времени, когда христианство и свободу можно было сохранить, только удалившись в Кантабрийские горы и согласившись на жизнь, полную непрекращающейся борьбы против сарацин. Мусульманская аристократия, культурная, богатая, шикарная, беспокойная и в высшей степени эгоистичная, не могла долго сопротивляться такому врагу. Мусульман было много, и они были храбры, но разделены бесчисленными местными, семейными и национальными ссорами: арабы ненавидели сирийцев и берберов, и все трое дружно презирали испанских мусульман. Их монарх в Кордове продолжал существовать, натравливая одну фракцию на другую, и нередко надолго лишался контроля над тем или иным важным городом или провинцией.

Неудивительно, что Астурийское государство росло, а Кордовское — убывало. Возможно, нам скорее стоит удивляться тому, что мусульмане в Испании правили так долго, несмотря на все свои распри и гражданские войны. Даже странно, что среди таких волнений и беспорядков они сумели создать великолепную литературу и оставить свой след на земле в виде таких непревзойденных архитектурных творений, как Большая мечеть Кордовы или Севильский Алькасар. Сарацины определенно лучше всего проявили себя в Испании. В других завоеванных ими землях упадок начинался намного раньше и развивался быстрее. Аббасиды Багдада стали дряхлеть незадолго до падения Омейядов в Кордове. Сирия, Египет и Персия стали жертвами тюрок, мамлюков и татар задолго до того, как Андалусия сдалась христианам. Даже в Аравии спад был удивительно быстрым и легким. Только в Испании мусульмане продержались долго и продемонстрировали свои лучшие и самые достойные черты раннего величия.

Мы покидаем Европу в конце рассматриваемого периода, в период упадка и мрака. Хотя, если подумать, картина не столь уж безрадостна и не лишена ярких моментов. В Испании чаша весов определенно склонилась в пользу христианства, и полумесяц начал убывать. В Константинополе правление Македонской (Василийской) династии обещало процветание, даже если на троне не будет сильного императора, способного повести византийские армии к победе. Правда, в центральной Европе, которая в те времена, как и всегда, являлась сердцем христианского мира, перспектива представлялась мрачной, даже более мрачной, чем она была после ужасных дней VII века. Даже если набеги викингов заметно ослабели и сарацины наконец были изгнаны с юга Италии, так что чужеземные захватчики были на время остановлены, все же состояние дел в самой Европе не менялось к лучшему. Империя была мертва, папская власть пришла в упадок.

Среди предательства и эгоизма, войн, убийств и восстаний того зловещего периода, который разделяет битву при Фонтене и конец X века, есть только одно утешение. После развала империи Карла Великого, пока даны, сарацины, мадьяры и славяне поочередно или одновременно ломились в ворота христианского мира, существовала очень серьезная опасность того, что цивилизованная Европа рухнет под их натиском. То, что этого не произошло, может объясняться только неожиданно сильным сопротивлением, развившимся в отдельных частях бывшей империи франков при феодализме. Влияние феодальной системы было катастрофичным, но она оправдала свое существование, по крайней мере тем, что спасла христианский мир от внешнего врага. То, что не сумели сделать преемники Карла Великого, когда в их распоряжении была вся мощь империи, удалось мелким графам и маркграфам, чье могущество выросло на обломках центральной власти. Феодальный всадник в кольчуге и неприступные стены городов разрушили атаки данов, сарацин и мадьяр.

Если император или король должны были защищать все уголки своего королевства — и не делали этого, правители гау, или марок, справились с этой задачей, когда избавились от надзора центральной власти и их руки оказались свободными. Европа скатилась в полную децентрализацию, и на века утратила административное единство времен Карла Великого. Тяжелый удар был нанесен медленно развивающейся культуре и цивилизации, рожденной VIII веком. Не без оснований IX, X и XI столетия называют «темными веками». Литература и искусство вернулись обратно к тому уровню, от которого их начал поднимать Карл Великий. Историю пришлось воссоздавать на основе скудных обрывочных материалов. Архитектура пребывала в застое вся, за исключением одного сегмента — строительства замков. Внутренняя история континентальной Европы, когда она перестала быть перечислением серии набегов данов, сарацин и мадьяр, стала нудным и утомительным описанием местных войн и ссор. Остатки древней тевтонской свободы, которые еще существовали, исчезли с развитием феодализма, и свободные люди повсеместно стали вассалами более или менее крупных землевладельцев.