Чарлз Оман - Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса

Новые проблемы начались весной 832 года. Первый сигнал дал Пипин Аквитанский, который бежал от отца, — отказался принять участие в большом пасхальном совете и начал вооружать своих подданных. Император решил, что должен учиться на прошлых ошибках и не позволить застать себя врасплох. И он стал собирать все силы империи для вторжения в Аквитанию. Но тут пришло сообщение, что Людовик Баварский собрал армию, призвал на помощь дунайских славян и занял Швабию. Исполнившись праведным гневом на сыновей, император объявил, что Пипин и Людовик лишены своих королевств. Теперь его любимый сын Карл станет королем Аквитании, а Лотарь, который пока не предпринимал никаких враждебных действий, хотя втайне был в сговоре с Пипином и Людовиком, — наследником остальной империи.

Новый проект раздела не принес ничего хорошего. Он не обеспечил помощь Лотаря в его осуществлении, зато спровоцировал баварцев и васконцев, которые были искренне преданы молодым королям. Хуже того, он заставил всю империю поверить, что корень всех бед — неразумное предпочтение, отдаваемое императором самому младшему сыну. Почему вся империя должна страдать только ради того, чтобы Карл мог присоединить Аквитанию к Швабии?

Дела становились все хуже и хуже. Людовик Благочестивый собирал в Вормсе армии Австразии и Саксонии, когда стало известно, что приближаются войска не только Пипина и Людовика Баварского, но и Лотарь выступил во главе армии лангобардов из Италии. Он уже перешел Альпы и везет в обозе папу Григория IV, понтифика, выборы которого он одобрил без разрешения отца несколькими годами раньше.

Людовик вышел навстречу своим мятежным сыновьям. Армии встретились на равнинах Ротфельда. Битва казалась неминуемой, однако благочестивый император все еще не хотел проливать кровь. Он воздержался от нападения и предложил договор с сыновьями. Принцы знали о слабости отца и видели, что его армия деморализована. Они решили прибегнуть к обману, а не к силе, и согласились на предложение переговоров. Папа Григорий был в курсе их планов и предложил себя в качестве независимого посредника. Он пробыл совсем недолго в лагере старого императора, и его армия начала таять. Судя по всему, папа продался королю Лотарю и использовал свои возможности, чтобы убедить графов и епископов, еще хранивших верность своему монарху, что они выступают не за правое дело. Между лагерями стали курсировать агенты всякого рода, и их влияние оказалось роковым. Лидеры императорских отрядов друг за другом ночью покидали своего монарха и уводили своих людей домой или, что еще хуже, переходили на сторону противника. В конце концов рядом с Людовиком осталась лишь горстка людей. Оглядев их, император с сарказмом воскликнул: «Вы тоже идите к моим сыновьям; жаль, если кто-то погибнет из-за меня». Графы расплакались, но ушли. И Людовик остался один у входа в свою палатку. Рядом с ним были только его жена и маленький сын Карл. С тех пор франки стали называть долину Ротфельда «полем лжи» — Люгенфельдом, Campus Mendacii ubi plurimorum fideliras extinct est (июнь 833 года).

Сыновья императора сразу устремились к своей беспомощной жертве. Они проехали по опустевшему лагерю Людовика, с нарочитым уважением поприветствовали отца и установили у его шатра стражу. Юдифь вернули в монашество и отправили за Альпы в крепость Лотаря Тортона. Мальчик Карл был помещен в монастырь Прюма. Только юность спасла его и от ослепления, и от пострига. Старого императора препроводили в аббатство Святого Медарда в Суассоне и заключили в башню. На него стали оказывать сильное давление, вынуждая отречься и принять монашеский постриг. Но хотя он с радостью сделал бы это добровольно, Людовик наотрез отказался снять корону под угрозами, повинуясь грубой силе. Не сумев заставить его отречься, Лотарь и архиепископ Эббон собрали церковный совет епископов Галлии и объявили императора смещенным за некомпетентность и плохое управление. Не слишком умный Лотарь, позволив духовенству узурпировать такую власть, подготовил розги для спин всех будущих императоров.

Хотя Людовик не признал свое официальное смещение, всегда был готов подвергнуться епитимье, и Лотарю пришлось довольствоваться этим. Унижение отца не могло быть сильнее, даже если бы он отказался от короны. Старый император пришел к алтарю Святого Медарда с мечом, облаченный в украшенный драгоценными камнями далматик. Положив оружие и великолепные одежды на алтарь, он завернулся в накидку из мешковины и прочитал заявление из восьми пунктов, в котором объявлял себя единственной причиной беспорядков в империи. Он начал с осуждения смерти Бернарда Итальянского — это было единственное преступление, в котором он действительно был виновен. Затем он перешел к несерьезным обвинениям, таким как сбор армии во время Великого поста. Он даже признался, что совершил дурной поступок, позволив супруге сбросить монашеские одежды и клятвой очиститься от выдвинутых против нее обвинений. Тем самым он мог содействовать клятвопреступлению.

Зачитав этот унизительный документ, старый император положил его на алтарь и вернулся в свою башню. Но оскорбительная сцена произвела не то впечатление, на которое рассчитывал Лотарь. Люди почувствовали возмущение действиями сына, заставившего старого отца пройти через такое унижение, а вовсе не презрение к отцу. Толпа, собравшаяся у церкви, попыталась напасть на Лотаря. Графы Австразии и Саксонии стали собирать вооруженные отряды. Испуганный их приближением юный король бежал в Бургундию. Германские графы извлекли Людовика из заключения, снова опоясали его мечом и объявили единственным правителем империи франков. Внушительная армия начала преследовать Лотаря, и хотя он сумел остановить ее стычкой в районе Шалон-сюр-Сон, ему все равно пришлось покинуть Галлию и вернуться в Италию. Так пролилась первая кровь в гражданской войне.

На неблагодарного сына обрушилась месть небес. Вскоре после того, как он добрался до Италии, его армию опустошила чума. Она же унесла его главных советников — Валу и Жессе Амьенского, а также Матфреда, графа Орлеанского. Лотарь тоже заболел и много недель находился на пороге смерти, но он сумел победить болезнь, и благодаря ему империю ожидало еще много беспокойных лет. Два высших священнослужителя, которые разделили с Валу вину за нелегальное свержение императора, Эббон Реймсский и Агобард Лионский, попали в руки сторонников Людовика. Оба лишились своих архиепископств, а Эббон, неблагодарный молочный брат императора, был помещен в одиночное заключение в аббатстве Фульда, что в самом сердце Германии.

Так ничему и не научившись на своих ошибках, Людовик сделал еще один шаг, который не мог не уменьшить его заново обретенную популярность. Он собрал совет в Кремье, недалеко от Лиона, и предложил новый раздел империи. Лотарь должен был понести наказание, лишившись всех своих владений, кроме Италии. Самая большая часть конфискованных, таким образом, земель — Бургундия, Прованс и старые австразийские земли в районе Меца и Трира — должны были перейти к его горячо любимому сыну Карлу, которому уже исполнилось четырнадцать лет.