Ольга Боровская - Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса [litres]

Непосредственным образом позиции стран Антанты и США по белорусскому вопросу проявились во время решения судьбы восточной границы Польши. Одним из возможных вариантов решения этого вопроса стала программа Польского национального комитета (Р. Дмовский, И. Падеревский, С. Козицкий и др.), который 3 марта 1919 г. представил Совету десяти позицию польской делегации [377, s. 12–16; 432, s. 367]. Ее выработка происходила путем горячих дискуссий членов Польского национального комитета (2 марта 1919 г.), что привело к принятию решения (десять голосов против трех) об отклонении федералистической концепции и принятии позиции Р. Дмовского [344, s. 139–172]. В ее основе лежали идеи создания сильной Польши, о полном слиянии национальных территорий с Польским государством, о присоединении к этнической Польше в первую очередь непольских районов на востоке, где население исповедовало католицизм. Вторым вариантом решения дела восточной границы Польши стала позиция Российской политической делегации, которая формировалась на основе так называемого «Положения по вопросу о Польше», разработанного в декабре 1918 г. – январе 1919 г. «Положение» рекомендовало при определении границ Польши с Российским государством иметь ввиду «как стратегические, так и экономические, этнографические условия» [179, с. 32]. При этом, при проведении разграничения необходимо было придерживаться следующих принципов: сохранение территориальной целостности, без каких-либо издержек в пользу Польши этнически чужих полякам Литвы и Беларуси, Холмщины; присоединение к России территорий Галицкой (Восточная Галиция) и Угорской Руси [179, с. 34]. Мемориал Польского национального комитета от 4 марта 1919 г. оспаривал права определенных национальных единиц (украинцев и белорусов) на овладение той или иной территорией. Ссылаясь на опыт совместного существования польского, украинского, белорусского народов в рамках Великого княжества Литовского, доказывался тезис, что языковая категория примет принадлежности местного населения не может быть достаточным основанием к присоединению земель к конкретному государственно-политическому образованию [299; 305].

Отдельно выделялась литовская государственно-политическая программа. Она предусматривала создание «Великой Литвы», которая включала территорию Виленщины и Гродненщины (историческая Литва) и непосредственно Литва (этнографичская Литва). В марте 1919 г. на отдельном совещании Высшего Совета Лиги наций был рассмотрен так называемый «русский» вопрос, во время которого были озвучены литовские территориальные требования на земли не только этнографической Литвы, но и также и на земли «исторической Литвы». Литовская сторона объясняла свои претензии договором с Виленской белорусской радой 27 ноября 1918 г. и фактически признавала частью Литовского государства Гродненский, Сокольский, Белостокский, Бельский, Волковысский, Беловежский, Слонимский уезды Гродненской губернии, Лидский уезд Виленской губернии [2, с. 319–320]. Члены литовской мирной делегации в качестве аргумента приводили факт формирования под эгидой министерства обороны Литвы I и II белорусских пехотных частей (командующий К. А. Кондратович) в Ковно – Гродно. [46, л. 2а-8, 18–20, 23–25]. В итоге претензии Литовского государства были аннулированы по причине принадлежности белорусских земель (территория Виленской и Гродненской губернии) к будущему обновленному Российскому государству [50].

В это же время в рамках Комиссии по польским делам под председательством Ж. Камбона, как постоянного органа при Совете десяти Парижской мирной конференции было принято решение о передаче Польше права административного управления «теми белорусскими землями, которые не должны войти в состав России» [217, с. 76]. Вопрос определения восточных границ Польши должен был основываться на принципе вхождения в состав Польского государства только тех территорий, «которые сохранили польский характер по-своему этническому составу, или имеют симпатии к Польше» [217, с. 77]. В спорных случаях предусматривалось проведение опроса местного населения с целью «определения его этнического, языкового и религиозного состава, а также пожеланий народа» [41, с. 308–309]. Учитывая выше отмеченные принципы, Польский национальный комитет советовал для расширения восточных границ «укрепить своё культурное влияние на востоке Европы, таким образом доказать, что территории, на которые она претендует, имеют выразительно польский характер» [41, с. 309; 405, s. 67]. 9 марта 1919 г. Русская политическая делегация обратилась к Комиссии по польским делам с мемориалом, в котором «решение вопросов, связанных с судьбой территорий бывшей Российской империи в границах 1914 г., за исключением Польши, должно происходить с согласия русского народа» [340, s. 256]. Итоги работы Комиссии по польским делам под председательством Ж. Камбона как постоянного органа при Совете десяти Парижской мирной конференции, в отношении установления восточной границы Польши, были представлены на заседании 12 апреля 1919 г. [377, s. 120–121]. В части, которая касалась Беларуси, граница должна была пройти по пунктам Гродно – Яловка – Немиров – Брест-Литовск. Предложенные границы в основном совпадали с этнографическим расселением польского населения, и были закреплены решением от 8 декабря 1919 г.

Белорусский вопрос на Парижской мирной конференции присутствовал косвенно, фигурировал в качестве одного из составляющих элементов «польского» или «русского» вопросов. Тезисы представителей стран Антанты и США о самоопределении наций, о справедливом определении их границ, территориальной целостности, к сожалению, не были распространены в отношении белорусского вопроса, по причине существующих претензий на белорусские земли российской и польской сторон. Даже присутствие белорусской делегации на Парижской мирной конференции, ее многочисленные усилия (от информационных средств, предложения идеи создания Балтийско-Черноморской федерации для организации борьбы с Советской Россией, до шагов по организации военных единиц) не смогли заставить руководства стран Антанты и США рассматривать белорусский вопрос в качестве самостоятельного.

Позиция стран Антанты и США к советско-польским переговорам и белорусскому вопросу вытекала из решений Парижской мирной конференции и была тесным образом связана с существующим положением на фронтах Гражданской войны. Укрепление советской власти на территории бывшей Российской империи ставило европейские страны перед необходимостью установления дипломатических отношений с РСФСР, требовало внесения изменений в политическую линию по «русскому вопросу». В итоге это привело к снятию экономической блокады 16 января 1920 г. и стало толчком к налаживанию торговых советско-английских взаимоотношений. Создание национальных государственных образований на территории бывшей Российской империи не предусматривалось, белорусский вопрос был переведен в разряд «внутреннего». Поэтому территориальные претензии Польши, выходящие за границы линии 8 декабря 1919 г., признавались необоснованно завышенными. Федералистическая концепция считалась рискованной и малореалистичной идеей. Ее осуществление, по мнению стран Антанты и США, было бы сложным делом при низких государственно образующих импульсах белорусского и украинского народов.