Ольга Боровская - Советско-польские переговоры 1918–1921 гг. и их влияние на решение белорусского вопроса [litres]

Принято считать, что Франция являлась единственным политическим и военным союзником Польши в ее борьбе с Советской Россией [329, s. 8-17]. Эта страна, учитывая ее непосредственную заинтересованность против распространения идей большевизма на европейском континенте, укрепления Германии и одновременно заключения экономического и оборонительного советско-немецкого союза, направляла значительные материальные ресурсы, оказывала Польше военно-техническую помощь. Именно на территории Франции начала формироваться польская армия, тут нашел себе убежище Польский национальный комитет. 25 апреля 1919 г. была направлена Французская военная миссия в Польшу. Однако вместе с тем, Франция как одна из стран-участниц «сердечного согласия» не могла строить свою внешнеполитическую линию вразрез решениям Парижской мирной конференции, а тем более не учитывать позиции руководства Великобритании и США по польско-советскому конфликту. Именно поэтому премьер-министр Франции Ж. Клемансо, предлагая в декабре 1919 г. проект создания «санитарного кордона» или «колючей проволоки», одновременно согласовывал его с английским желанием уменьшить расходы на интервенцию в Советскую Россию, стремлением США сохранить целостность бывшей Российской империи (за исключением Польши и Финляндии). Кроме этого, французская внешнеполитическая линия вынуждена была учитывать наличие так называемой «тайной дипломатии», которую активно использовала Великобритания в ее взаимоотношениях с советской стороной. Именно поэтому Франция по вопросу территориального разграничения на востоке Центральной Европы вынуждена была идти на компромисс, получив уступки со стороны Великобритании и США по другим вопросам. Непосредственно во время подготовки Версальского трактата, министр иностранных дел Франции С. Пишон настаивал на принятии пункта о передаче в подчинение Польше земель, занятых немецкими войсками. Но позиция Великобритании, представленная министром иностранных дел А. Бальфуром, согласно которой Франция не должна чрезмерно возвыситься за счет ослабления Германии, не позволила осуществить намерение о передаче литовских, белорусских, украинских земель Польше [289, с. 182–183].

Франция при одновременной поддержке Польши в ее борьбе с Советской Россией, не оставляла идеи реставрации бывшей Российской империи. Именно поэтому активно настаивала на налаживании связей между Ю. Пилсудским и правительством А. В. Колчака, а позже и А. И. Деникина, П. Н. Врангеля. После Лондонской конференции 11–13 декабря 1919 г., где Ж. Клемансо была озвучена концепция «колючей проволоки», Франция настаивала на создании консолидированного антисоветского барьера, который бы включал Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, Польшу, Украину, Грузию, Армению, возможно Беларусь. Все это привело бы к ослаблению Советской России, заставило б ее заключить со странами Антанты мирный договор.

Отношение французской стороны к «молодым народам» коренным образом не расходилось с позициями США и Великобритании, основывалось на «принципах справедливости и свободы» [332, р. 71–80], но среди стран, независимость которых целесообразно было бы признать, упоминались только Польша и Богемия (Чехия) [332, р. 80]. Вопрос самоопределения белорусских земель не поднимался. Согласно утверждению А. Тардье, члена французской делегации на мирной конференции, решение «русского» вопроса должно было начаться в последнюю очередь, чтобы предоставить возможность различным национальностям организоваться, по меньшей мере хоть частично, высказать свои пожелания и при более благоприятных условиях перейти к необходимым соглашениям между различными группировками. Но расчеты французского представителя не оправдались, «русский» вопрос был поднят еще до непосредственного открытия Парижской мирной конференции. Так, 12 января 1919 г. на заседании Высшего военного совета был поставлен вопрос об участии на мирной конференции представителей от бывшей Российской империи. Наиболее острые дискуссии по вопросу о представительстве начались 21 января, на заседании Совета десяти, которое было посвящено рассмотрению этой проблематики. Дискуссию начал президент США В. Вильсон, который предвидел протесты французской стороны, поэтому предложил пригласить представителей от Российской империи не в Париж, а, например, в Салоники, которые после были заменены на Принцевы острова [289, с. 118]. В обращении Совета десяти 22 января 1919 г. помещалось приглашение «всем организованным группам, осуществляющим или пробующих осуществлять политическую власть и военный контроль где-нибудь в Сибири или в границах Европейской России» принять участие во встрече с представителями стран Антанты и США «при условии остановки военных действий как на территории России, так и за её пределами» [289, с. 88]. На обращение дали положительный ответ представители РСФСР и УССР. Срочно к решению дела приступили и представители ЛитБел ССР. На заседании ЦИК ЛитБел ССР 26 февраля 1919 г. была принята декларация, врученная правительству «срочно установить связь с Антантой по вопросу мирных переговоров на Принцевых островах и принять самые решительные меры по обороне Советской Республики Литвы и Беларуси» [70, с. 2]. Уже 1 марта 1919 г. была направлена специальная нота к странам Антанты с высказыванием своей готовности начать мирные переговоры «во имя приостановки братского кровопролития, во имя установления мира в нашей измученной стране» [78, с. 85–87].

Представители Рады Народных Министров БНР оставили обращение Совета десяти без ответа, возможно, проявилась слабая информированность о состоянии дел на Парижской мирной конференции. Единственным направленным обращением периода января-марта 1919 г. к Парижской мирной конференции от правительства БНР являлся «Мемориал Белорусского правительства председателю мирной конференции в Париже» от 22 января 1919 г., в котором содержалась просьба о допуске белорусской делегации для участия в конференции [2, с. 321–327]. Вопрос с организацией встречи на Принцевых островах остался нерешенным, так как представители Российского политического совещания не приняли предложение Совета десяти, «не желая садиться за один стол переговоров с большевиками» [242, с. 245].

Постановка «русского» вопроса и принятие решений на Парижской мирной конференции происходило при отсутствии юридически утвержденной делегации. Российский политический комитет не мог рассматриваться в качестве последней по причине его односторонней идеологической направленности, наличия Гражданской войны на территории бывшей Российской империи, присутствия на конференции делегаций от государственных образований «лимитрофов» (Литва, Латвия, Эстония, Украина, Беларусь). Отсутствие русской делегации, а также общие антибольшевистские настроения среди основных ее участников приводили к тому, что большинство решений по судьбе территории бывшей Российской империи носили половинчатый, временный характер. К числу таких принадлежал и вопрос определения восточной границы Польши.