Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Видимо, подобные же легенды, усложненные представлениями о «землях и могилах предков», сопутствовали обратному передвижению части славян из Подунавья в Восточную Европу. Об их «мирном» обратном расселении говорит и то, что эпическая память славянства не сохранила воспоминаний о каких-либо столкновениях при расселении на северо-восток. То, что легенды о благодатных землях постоянно сопутствовали славянскому освоению северо-востока, доказывает запись в ПВЛ восходящих к XI в. рассказов ладожан и новгородцев о сказочном обилии таежных и притундровых областей севера Европы. Потерпев относительную неудачу на юго-западе, восточное славянство переориентировало свою устремленность на освоение относительно свободных и по-своему тоже обильных земель северо-востока, а затем востока, в дальнейшем связывая именно с ними представления о мифических богатых и свободных землях. Однако вскоре после ухода части славян из Подунавья эта область также была включена в сознании восточного славянства в число оставленных «благодатных земель» и «земель предков», о чем свидетельствуют многократно излагавшиеся рассказы ПВЛ и события древнерусской истории.

Важно отметить, что лексема дунай была связана в памяти восточного славянства (наряду с другими ассоциациями) с представлениями о плодородных южных причерноморских землях, расположенных около большой реки. И когда в XVI в. открываются реальные возможности для колонизации причерноморского Подонья, образ Дона смешивается в сознании русских с образом Дуная, оба названия замещают друг друга в песнях и былинах, употребляются как синонимы или даже для обозначения большой реки вообще. Думается, что подобное слияние образов двух рек произошло не только из-за сходства названий, но и вследствие известного сходства исторических ситуаций, при которых эти великие реки вошли в историю восточных славян.

Материал раздела отобран по формальному признаку – употреблению в текстах того или другого фольклорного сюжета лексемы дунай – и отнюдь не исчерпывает всего того многообразия жанров, сюжетов и мотивов, в которых встречается эта лексема, часто заменяемая вообще водой, рекой, морем. В предлагаемую сводку включены те песенные и эпические сюжеты и мотивы, в которых тема Дуная является достаточно устойчивой и которые хорошо представлены в фольклоре Европейской России и Белоруссии. Учтены и некоторые редкие сюжеты, сходные с основными. Собранный материал весьма разнороден и плохо поддается классификации. Иногда к одной классификационной единице отнесен разработанный и цельный сюжет, а иногда – несколько близких сюжетов, содержащих один общий «дунайский» мотив. Весь собранный материал разделен на три основные группы: А. «Дунай» в восточнославянских песнях [3] В целях единообразия принимается написание лексемы «Дунай» в фольклорных текстах с прописной буквы, хотя в большинстве случаев эта лексема отнюдь не является именем собственным. ; Б. «Дунай» в русских обрядовых и игрищных песнях, отличающихся чертами, роднящими их с русским эпосом; В. «Дунай» в русском эпосе. Отдельные примеры употребления слова дунай в иных жанрах русского фольклора и фольклора других славянских народов привлекаются в соответству-ющих местах для более рельефного выявления того или иного сюжета, мотива, соотношения. Источник указывается в случае прямого цитирования фольклорного текста.

«Дунай» в восточнославянских песнях

1. Дунай – образ девичьего, свободного состояния. 1а. Девица свободно гуляет у Дуная или «как рыбка по Дунаю», что выражено в формуле типа «щука-рыба по Дунаю, а я девка погуляю» (есть подобные и о женщинах). 1б. Просватанная девица в причитании просит разрешения последний раз погулять по Дунаю или умыться его водой. 1 в. Дунай с девицей – против свадьбы. В севернорусских причитаниях девица просит плеснуть воды с «Дуная», чтобы выросла чаща или ледяные горы, защищающие ее от жениха, или чтобы Дунай унес «баенку», где она совершает предсвадебное омовение.

2. Девица собирается замуж. 2а. Дунай упоминается в связи с просватанной девицей, которая «на думах сидит» (часто вместо «Дуная» – «море»). 2б. Девица задала «думу» подружкам – они приравнивают жениха к Дунаю («отдадим тебя за Дунай)» (Архив ГМЭ, 1632, л. 9). 2 в. Слезы девицы «Дунай-речку делают».

3–5. Молодец собирается жениться и производит некое действие «на Дунае». 3а. Теснейшая связь девицы с Дунаем выявляется в белорусских колядках и веснянках на темы сватовства: молодец на челне или за речкой «стружит стрелки» («калиновые» или «крашеные») и пускает их на Дунай, чтобы плыли «к девке», которая должна готовить дары его родителям, а ему – веночек. 3б. Близкий прионежский вариант: молодец плывет на корабле по Дунай-речке, вытекающей из подворотни, и бросает на Дунай вычесанные «кудерышки», чтобы плыли к «богосуженой».

4. Дунай в связи с оленем, помогающим в свадьбе (рогами двор осветит или гостей взвеселит, если молодец не будет его бить-убивать). Зачин типа: «Не разливайся, мой тихий Дунай» (Поволжье, Ока, Кама, свадебное величание новобрачному). Есть белорусские песни, где помощником выступает конь, у которого изо рта течет золото. Связь образов златорогого оленя и свадьбы встречается в эпосе, а связь Дунай – златорогий олень близка к связи образов золоторогого Индрик-зверя и Дарьи-реки; известна песня об олене с золотыми рогами с припевом: «Ты Дунай ли, мой Дунай, Дон Иванович Дунай, молодой олень» (Шаповалова 1973: 222).

5. Сокол или орел обещает перенести свадьбу на другой берег Дуная, если молодец не будет в него стрелять (Белоруссия, Галиция, Словения). Эта же песня без упоминания Дуная известна как виноградье на Курщине и Сумщине (Бернштам, Лапин 1981).

6–9. Дунай в связи с темой свадьбы.

6. Переправа через Дунай – символ брака (любви). 6а. Девица просит перевозчика перевезти через Дунай, он предлагает замужество, она отвечает, что «воля – не ее» (русск. свадебн., беседн.). 6б. Перевозчиков кличет полонянка, они ее перевозят и «полонят». 6 в. Девушка держит перевоз, не перевозит отца и мать, а перевозит милого. 6 г. Переплывание Дуная к любимой/любимому (укр. свадебн., болг., чешск.). 6д. «Дунаюшко мутен течет», его спрашивают о причине, он отвечает, что «белая рыбица воду мутит» и что через него перешло «три партии силы» («три рати» и пр.): русского царя, прусского царя и парень с похищенной девушкой, которую он везет «с Дону на Кавказ», за ними гонятся донские казаки. 6е. Отдавание «за Дунай» или нахождение за ним – символ брака. 6ж. Переправа по мосту, кладке, дереву (обычно явор или калина) через Дунай (или море) – иносказание брака (русск., белор., укр., чешск., свадебн., хороводн., виноградье). 6з. Переправа к милой с трагическим концом: милый утонул, шапка поплыла, девица пеняет Дунаю.