Борис Поршнев - Загадка «снежного человека» [Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах]

Я даже позволю себе думать, что кисть из Пангбоче способна пролить дополнительный свет на большие дискуссионные вопросы, касающиеся кисти неандертальцев. Разве не примечательно, например, в этом плане общее впечатление проф. Л. П. Астанина от кисти из Пангбоче: что она лишена черт специализации и как бы совмещает в себе некоторые признаки брахиаторной, круриаторной, способной охватывать предметы кисти?

Могут возразить, что невозможно делать какие либо обобщения на данном анатомическом объекте, поскольку он представлен только серией фотографий и даже нет надежды в ближайшем будущем получить подлинник в руки антропологов. Конечно, такое положение с кистью из Пангбоче сильно ограничивает возможности исследования. Так, мы не видим всех сторон каждой кости. Мы не можем произвести никаких сопоставлений абсолютных размеров, ибо пока не располагаем сколько-нибудь надежным масштабом для определения с точностью натуральной величины кисти из Пангбоче; известно только, что она немного меньше средней человеческой кисти, может быть, принадлежит женской особи. Но остается, как мы видели, достаточно широкая возможность измерений пропорций костей, то есть относительных величин, а также анатомического анализа конфигурации костей, их взаимного расположения и т. д. Главное все-таки в том, что в этих фотопрепаратах исключается артефакт, ибо ведь мы открываем в этом скелете такие свойства, которых не ожидали и не могли ожидать ни обладатели кисти — ламы, ни шерпы, ни путешественники, снимавшие фотографии. Тут ситуация прямо противоположна пильтдаунской. Наш анализ морфологических особенностей кисти из Пангбоче не подтвердил, а опрокинул прогнозы тех, кто снимал фотографии, ибо они ожидали найти подтверждение гипотезы о неизвестном «страшном антропоиде», а отнюдь не мысли о неандерталоидном характере кисти, которая им была неизвестна и чужда. Что делать, пока приходится довольствоваться фотографиями этого важного объекта. Но ведь можно привести немало примеров существенных и достаточно точных наблюдений и выводов, сделанных и советскими и зарубежными антропологами путем измерений фотографий костей — при отсутствии в руках оригиналов и муляжей.

Поэтому все же хотя бы в самом предварительном порядке сопоставим наблюдения над кистью из Пангбоче с основными положениями Г. А. Бонч-Осмеловского и его критиков по поводу особенностей и филогенеза неандертальской кисти. Хотя кости кисти киик-кобинца сохранились более фрагментарно, чем кости его стопы, и поэтому даже самые скрупулезные измерения не могли дать абсолютно надежных результатов, Г. А. Бонч-Осмоловский построил смелую, своеобразную и во многих отношениях твердо обоснованную концепцию. Естественно, что в некоторых пунктах она неоднократно подвергалась критическому пересмотру (А. Н. Юзефович, В. П. Алексеев и др.). Основные выводы Г. А. Бонч-Осмоловского состоят, как известно, в следующем. Кисть палеоантропа из грота Киик-Коба, как, в меньшей степени, и кисти некоторых из западных неандертальцев, отличались от кисти современного человека (неоантропа) исключительной массивностью и ограниченной возможностью противопоставления большого пальца. В пользу последнего утверждения свидетельствует строение пястно-запястного сустава I луча, не седловидное, каковым оно является у всех неоантропов. В то же время большой палец имеет более ладонное направление, то есть расположен в большей степени в одной плоскости с ладонью, чем у современного человека. Кисть киик-кобинца Бонч-Осмоловский на этом основании сближает с «лапой».

Больше всего подвергалось критике положение Бонч-Осмоловского о малой противопоставляемости и, соответственно, малой охватывающей способности большого пальца неандертальца. Несомненно, что его вывод должен быть обставлен большим числом оговорок. В этом выводе отчасти чувствуется предвзятость, он в известной мере внушен определенной концепцией, а именно идеями П. П. Сушкина, что помимо сознания Г. А. Бонч-Осмоловского влияло на методику исследования. Но все же навряд ли можно начисто и отбросить этот серьезно фундированный вывод. Между прочим, Бонч-Осмоловский ссылался в подтверждение своего тезиса и на то, что у современного человека при поражениях головного и спинного мозга, связанных с нарушением пирамидных путей (при котором выключается участие коры головного мозга), противопоставление большого пальца или ограничивается, или полностью выпадает. Бонч-Осмоловский ссылался и на данные проф. Н. А. Крышовой о слабости возбудимости сгибателей большого пальца при хватательной функции у новорожденных детей, причем выявляющейся значительно больше при сне, чем при бодрствовании. Эти наблюдения из области эволюционной физиологии нервной деятельности не имеют никакого отношения к чисто анатомической дискуссии: по А. Шульцу закладка оппозиции большого пальца в эмбриогенезе происходит более поздно, чем по В. П. Якимову; эта анатомическая возможность противопоставления большого пальца у зародыша 8–9 недель или новорожденного лишь по недоразумению могла быть противопоставлена эволюционной концепции Бонч-Осмоловского, подкрепленной Крышовой, говорившей не об анатомии кисти, а о развитии функций центральной нервной системы, кстати, против такого недоразумения предупреждал сам Бонч-Осмоловский, говоря, что тут мы имеем дело с выявляемым нервной деятельностью «переживанием» той стадии эволюции, когда не было противопоставления, хотя оно обнаруживается на другой стадии онтогенеза, «когда анатомическое строение всей аппаратуры оппозиции уже вполне сформировалось» ( Бонч-Осмоловский Г. А. Op. cit., с. 142). Словом, мне представляется, что никаких решающих опроверженией мыслей Бонч-Осмоловского об особенностях большого пальца киик-кобинца не было выдвинуто, хотя мысли эти требуют оговорок и уточнений. Все это упоминается здесь мною только потому, что, по-видимому, как показано выше, кисть из Пангбоче дает некоторые морфологические наблюдения в пользу мнения Бонч-Осмоловского об ограниченности противопоставления большого пальца у палеоантропов.

Но, пожалуй, гораздо важнее отметить, в чем изучение кисти из Пангбоче способно подтолкнуть, хотя бы косвенно, к сомнению в правильности некоторых элементов реконструкции кисти из Киик-Коба, представленной Бонч-Осмоловским. Укажу на два таких элемента.

Во-первых, на кисти из Пангбоче, как отмечалось выше, третий палец едва ли выступает дальше второго, то есть они примерно одинаковой длины. Как известно, то же самое наблюдается на кисти человеческого зародыша 8–9 недель. На реконструкции кисти киик-кобинца мы видим третий палец выдвинутым настолько же, как у современного человека. Это побуждает приглядеться: не допустил ли Бонч-Осмоловский ошибки. Ведь не сохранившиеся вторая и третья пястные кости очерчены им на основании догадки, по аналогиям. Но при этом Бонч-Осмоловский явно отошел от сформулированного им самим обобщения: у неандертальцев линия пястно-фаланговых суставов образует не дугу, как у современного человека, а гораздо более выпрямлена. Стоит вспомнить об этом, и возникнет законное предположение: в реконструкции кисти киик-кобинца или слишком удлинена третья пястная, или недостаточно удлинена вторая.