Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Два исследования айнзацгрупп (мобильных карательных отрядов) показывают, что вспомогательный полицейский батальон 101 не имел в своем составе ярко выраженных нацистов. Браунинг утверждает, что это были обычные люди, проводившие геноцид, повинуясь иерархической дисциплине и чувству товарищества. Гольдхаген предполагает, что это были обыкновенные немцы, которые убивали, ослепленные (как и все немцы) идеей окончательного решения еврейского вопроса. Впрочем, мой коллега не говорит, какие мотивы двигали ими, когда они убивали русских. Оба исследователя сходятся в том, что в полицейский батальон они были мобилизованы, а не отобраны по какому-то принципу; лишь немногие были нацистами перед войной, и оба исследователя также утверждают, что у них были профессии, типичные для Гамбурга, откуда они все были родом. В следующей главе я попытаюсь оспорить некоторые из этих утверждений. И все же очевидно, что исполнителей идейно мало что объединяло, как справедливо указывает Браунинг. Но были и неопровержимые закономерности. Чем выше ранг, тем больше ты нацист. Истинных нацистов было гораздо больше в аппарате СС и НСДАП, чем в приданных полицейских частях (Browning, 1993: 45-48; Jansen & Weckbecker, 1992: 79-81; Lichtenstein, 1990; Pohl, 1996: 81-96; Sandkuhler, 1996). Высшие офицеры айнзацгрупп были убежденными нацистами (и высокообразованными людьми – Headland, 1992: 208). Высокое положение в нацистской иерархии предполагало идейную убежденность и значительный стаж. Бирн предлагает нашему вниманию биографии 45 гестаповцев высшего ранга. Все эти люди когда-то были связаны с политическим насилием. Их отбирал сам Гиммлер и «сравнивал себя с садовником – отбор, прополка, подкормка удобрениями» (Birn, 1986; 1991: 351). Сегев рассказывает, с какой тщательностью, хотя и не без ошибок, отбирали комендантов 30 концентрационных лагерей. То же пишет и Ханс Сафрян (Safrian, 1993) о подчиненных Эйхмана.

Исследователи также заметили, как менялись во времени институты геноцида. Их основатели понимали, насколько кровавы их задачи, и отбирали людей, которые, не дрогнув, смогут их выполнить – «старых борцов», надежных, холодных как лед, испытанных и проверенных. Новые карательные органы укомплектовывали кадрами из старых профессионалов, прошедших через огонь и воду. После аншлюса среди австрийцев особым доверием пользовались те, кто участвовали в провалившемся нацистском мятеже 1934 г., укрылся в Германии и проходил боевую подготовку в Австрийском легионе. Когда открылись первые лагеря смерти (Собибор, Белжец, Треблинка), их персонал был сформирован из 97 человек, ранее задействованных в программе эвтаназии Т4. Кадровый состав Освенцима был сформирован из тех эсесовцев, которых так хорошо натаскивал комендант концлагеря Дахау Айке в еще довоенные времена. Кандидаты в СС должны были быть ветеранами нацистского движения как минимум с середины 1930-х гг. Но потом критерии отбора перестали быть такими жесткими. Началась война, хлынул поток пленных, концлагеря множились, как грибы после дождя. Нацисты уже не могли позволить себе роскошь отбирать лишь самых достойных и надежных и начали вербовать кого ни попадя: полицейских резервистов, вышедших на пенсию и раненых солдат, которые не могли продолжать службу в вермахте. Все больше обычных, случайных людей попадали в карательные структуры по мере того, как они расширялись. Нам следует проанализировать, как выстраивались отношения субординации между офицерами и рядовыми, между убийцами со стажем и новичками без подготовки. Софски (Sofsky, 1997) утверждает, что отношения «старший – младший» лишь способствовали выполнению задачи геноцида. Так ли это?

ТИПЫ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ

В работах моих предшественников исполнители геноцида предстают как некая аморфная масса случайных и не совсем случайных людей. Чтобы структурировать эту мешанину, нам предстоит сделать статистическую выборку среди всего корпуса исполнителей. В противном случае исследователи будут до бесконечности спорить, опираясь на изученные подгруппы, биографии отдельных лиц и выстраивать на этой основе свои любимые доморощенные теории. Но некой «популяции» военных преступников, откуда можно было бы сделать выборку, в природе просто не существует. Разумнее всего было бы опереться на материалы послевоенных трибуналов. Некоторые несомненные преступники погибли на войне, другие бесследно исчезли, иных и вовсе не судили; они счастливо избегли наказания, либо потому, что уничтожили всех потенциальных свидетелей, либо потому, что суд проявил непостижимую мягкость (некоторые врачи, осуществлявшие программу умерщвления Т4, были оправданы, «ибо не ведали, что творили»). В некоторых странах правосудие было более либеральным, чем в других, так как руководствовалось своим национальным законодательством. Так, суды Западной Германии предъявляли обвинение в убийстве лишь при наличии «преступной мотивации» (например, антисемитизм) или «жестокости» (что предполагало прямой контакт с жертвой) 53.

Учитывая такие особенности судопроизводства, нетрудно предположить, что некоторая категория преступников имела больший шанс предстать перед судом, чем остальные. Основной удар Фемиды пришелся по тем, кто возглавлял лагеря смерти или исполнял их преступные приказы, если оставались живы свидетели (как правило, обвинения предъявляли лагерным врачам – против них свидетельствовал медперсонал из уцелевших узников).

Многие рядовые исполнители, беспрекословно исполнявшие приказы, не были выявлены и остались на свободе. Таким образом, среди приговоренных военных преступников преобладают офицеры, а не рядовые, и мужчины, а не женщины, поскольку женщины не имели права на офицерское звание.

У нас остаются таким образом две несовершенные методологии отбора данных. Наиболее объективна та скудная информация, что содержится в личных делах всего персонала самых известных лагерей смерти. Именно такую методологию применили Ласик (Lasik, 1994а), изучая Освенцим, и Браунинг (Browning, 1993) в своем исследовании о полицейском батальоне 101. Это лишь небольшая часть материалов, на которые я могу опереться. Среди них – биографические сведения об участниках двух групп, коллективно вовлеченных в акции геноцида, хотя далеко не все они могут считаться военными преступниками.

1а. Офицеры концлагерей. В эту группу я включаю весь офицерский состав концентрационных лагерей, отслеженный по всему реестру офицеров СС от 1945 г. 54Поскольку женщины не могли быть офицерами СС, мы получаем исключительно мужскую группу в 357 человек. Мы располагаем неполной информацией о 80 из них. Почти все эти 80 человек начали службу в системе лагерей в 1944 г. Они недавно получили звание лейтенанта или капитана. Родились около 1900 г. и вскоре после. Это были мужчины среднего возраста, призванные в вермахт или в Ваффен-СС и получившие фронтовые ранения, вследствие чего их перевели в тыловые структуры СС, такие как концентрационные лагеря. Это был самый текучий состав офицерской охраны. Некоторые вполне могли участвовать в массовых уничтожениях, большинство, скорее всего, не были прямыми участниками акций геноцида. Это позволяет мне сконцентрировать внимание на оставшихся 257. Мне известны их звания, дата вступления в НСДАП, место рождения и дата рождения. Точность данных о 39, входящих в основной список, вызывает сомнения – их стаж в нацистской партии обозначен неверно. В общем реестре СС 12 человек обозначены как беспартийные. В реальности шестеро из них были членами партии. Этих персонажей я исключаю из выборки.