Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

В докладах айнзацгрупп сообщалось, что отступающая советская армия при помощи евреев уничтожила сотни украинцев, прежде всего интеллигенцию; и теперь евреи стали жертвой праведной мести украинских патриотов. Оставляя город Кременец, красные расстреляли от 50 до 100 украинцев. Сообщалось, что с некоторых трупов была содрана кожа, поползли слухи о том, что несчастных сварили живьем, – в сознании христиан это воскресило миф о ритуальных иудейских жертвоприношениях. Возмездие было неотвратимым – 130 евреев были забиты насмерть, в казни участвовали и родственники расстрелянных украинцев. В жертву была принесена целая еврейская община – чуждый и враждебный народ, связанный с большевистскими преступниками. Дитер Поль (Pohl, 1996: 175-179) считает, что массовые расстрелы НКВД ожесточили до предела бойцов ОУН, спровоцировали геноцид, при этом антисемитизм стал основой националистической идеологии. Там, где закрепились оуновцы, беспощадной резне подвергались еврейские общины в тех районах, где польское население преобладало над украинским, погромов было значительно меньше. У евреев оставалось лишь два выхода – бежать или уйти в большевистское подполье. В немецких докладах говорится о том, что реакция местного населения была разной. Некоторые украинцы «активно сотрудничали», «приветствовали и с пониманием относились к жестким мерам». В других отчетах указывается на то, что «местные с равнодушием восприняли массовое уничтожение еврейства», отмечается «отсутствие среди украинцев расового и идеологического антисемитизма». «Равнодушие» к еврейскому вопросу немцы привычно объясняли нехваткой национального самосознания. Националисты убивать будут, считали в СС, но простых крестьян к этому склонить труднее. Западные украинцы, по-разному относясь к полякам и евреям, дружно ненавидели русских (Weiner, 2001: 248-256).

В украинских батальонах вспомогательной полиции общей численностью 35 тысяч человек в основном служили дезертиры из Красной армии или бывшие военнопленные. СС докладывали: « Мы тщательно отобрали политически благонадежных » – с помощью местных бургомистров и начальников полиции. Большинство пленных красноармейцев отказывались служить нацистам, несмотря на то, что согласие спасало их от лагерей. Другие шли на сотрудничество в надежде выжить, демонстрируя фальшивую лояльность немцам и их идеологии. Член ОУН, 19-летний Богдан Козий, судимый впоследствии как военный преступник, был самым подходящим кандидатом. Во фронтовой разведке вермахта служили в основном этнические немцы. Украинская полиция принимала участие в ликвидации гетто, к 1942 г. было уничтожено около 150 тысяч евреев. В одном из донесений звучит и такой пассаж: « Все лица азиатского происхождения, обнаруженные нами, тоже ликвидированы ». Немцы отдавали приказы и отвечали за логистику, но, учитывая, что украинские вспомогательные батальоны численно превосходили части СД и немецкую фельдполицию чуть ли не в 10 раз, им было разрешено взять инициативу на себя и проводить ежедневные карательные операции по собственному почину. Те, кто выжил, называли этих убийц просто «украинцами», другие – «украинскими националистами» или даже «национальными комитетами» (Arad, 1989: 128, 140; Dean, 1996, 2000; Kosyk, 1986: 155; Sabrin, 1991; Sandkuhler, 1996: 409, 417). Выжившие считали, что национализм ничем не отличается от геноцида, точно так же думали о своих коллегах и эсесовцы.

Как обычно, мотивация карателей была разноплановой: стяжательство, идеологический национализм, месть, антикоммунизм, бытовой антисемитизм. После советского господства все эти чувства вылились в ненависть к «жидо-большевизму» (Arad et al., 1989: 210; Armstrong, 1963:158–159; Dean, 2000; Piotrowski, 1998: 209-237; Weiss, 1990a: 414; 1990b: 110). Многие националисты безрадостно осознавали, что геноцид был условием согласия немцев на независимость Украины, а этой надежды они никогда не теряли. Была и еще одна мечта – когда придет срок, использовать полученный опыт и обратить оружие и против Советов, и против Германии. Количество добровольцев в дивизии СС «Галичина» даже превысило необходимый штатный состав. Это боевое соединение получило благословение Украинской православной церкви. Ближе к концу войны 200 тысяч украинцев сражались на стороне вермахта, 20 тысяч стали оуновскими партизанами и воевали и с немцами, и с русскими. Примерно такими же силами располагали и советские партизаны на территории Украины. По их признанию, местное население не оказало им значительной поддержки (Weiner, 2001: 156-157). Националисты вели войну в лесах против Советов до 1950-х гг.

Сабрин (Sabrin, 1991: 242) утверждает, что « сотни тысяч украинских националистов разделили с немецкими нацистами ответственность за военные преступления, преступления против человечности, преступления коллаборационизма и были соучастниками... геноцида ». Израильская комиссия по расследованию военных преступлений, более осторожная в своих оценках, считает, что 11 тысяч украинцев совершали убийства евреев или участвовали в насильственных депортациях, которые привели к гибели людей. По сравнению с соседними странами Украина дала максимальное число коллаборационистов, а еще больше украинцев приняли участие в грабежах и хищениях. Я не исключаю, что большинство народа спокойно согласилось с устранением евреев, не слишком задумываясь о том, какими методами это было сделано. Значительная часть Украинской православной церкви поддержала нацистов в их борьбе с коммунистической тиранией. И все же около 1000 священников с риском для жизни укрывали евреев. Среди этих клириков преобладали баптисты, но в благородном деле участвовали и украинские православные священники, а самую выдающуюся роль в защите евреев сыграл сам глава этой церкви. Вивицкий (Vivitsky, 1990:107) пишет, что экзарх благословил 550 монахов и монахинь на спасение 200 еврейских детей. Между тем любой украинский антисемит мог с легкостью выдать немцам и 200, и больше евреев. Большинство украинцев находились где-то посередине – они одинаково ненавидели немцев, коммунистов и евреев (Bilinsky, 1990: 381-382; Hilberg, 1993: 94-96, 289; Spector, 1990: 172-187, 243–256; Vivitsky, 1990; Weiner, 2001). Украинские крестьяне не испытывали особой любви ни к одной стороне, включая евреев. Их главной задачей было выжить.

«УКРАИНЦЫ»

Многих лагерных охранников называли украинцами. Некоторые исследователи считают, что это и были украинцы (напр., Piotrowski, 1998: 218-220). И нацисты, и евреи вешают это клеймо на вспомогательный персонал всех концентрационных лагерей в Восточной Европе. Возможно, что украинцы действительно были самой большой этнической группой в лагерной охране, но, скорее всего, это надо воспринимать как произвольный термин, такой же как «еврейские прихвостни большевиков» или «украинские прислужники немцев» – два народа-«отщепенца», но с абсолютно разными возможностями сеять смерть.