Майкл Манн - Темная сторона демократии. Объяснение этнических чисток

Турки вели себя по-разному. Многие армяне вспоминают бесчеловечную жестокость конвойной охраны и жандармов, другие благодарны им за доброту и человечность (Davidson, 1985:111-114,120; Merdjimekian, 1919: 7; Sarafian, 1994: 136, 159). По свидетельствам одних, простые турки бесстрастно смотрели на происходящее, но другие пытались помочь и помогали. Армянам советовали принять ислам, брали взятки за содействие в этом. У выживших армян даже вошло в поговорку такое выражение: «Без взятки турок не живет» (Jafarian, 1989: 94, 99; Kazanjian, 1989: 6-8, 106, 128-129, 172, 174-175, 270, 366). В Турции было немного городов, где озверелые толпы жгли, грабили и насиловали. В основном это происходило в Анатолии, где между армянами, турками и курдами постоянно шла грызня из-за земельной собственности. И турки, и курды свято верили, что армяне сами накликали на себя беду, что жестокость была справедливым возмездием за былую несправедливость. Выживший свидетель описывает толпу, ревущую: «Смерть христианам! Да здравствует народ!» (Davidson, 1985: 76) Еще один рассказывает, как армян расстреливали «под восторженные вопли толпы», а другие глумились над несчастными, «восхваляя пророка за священный день мести» (Hartunian, 1986: 61, 101). Много ли людей вело себя так из всего населения? Вероятно, не так много, но источники не дают информации на сей счет.

Один из выживших (Бедукян), прошедший в колонне депортируемых через всю Турцию, рассказывает, что в разных местах армян встречали по-разному. В одной деревне толпа пыталась прорваться к депортируемым женщинам и детям, чтобы растерзать их. В другом месте люди « люди осыпали нас градом оскорблений, но не хотели бить и калечить нас. Я думаю, они искусственно подогревали в себе ненависть к нам, но это у них получалось не очень убедительно ». Еще в одном месте, где турки и армяне издавна жили вместе, « турки цокали языками и горестно вздыхали: “Жалко нам вас”. Но, подойти к нам, они так и не решились, зная, что происходит между турками и армянами ». В том же городе один турецкий малый заприметил красавицу-сестру Бедукяна и перебросил ей через стену подарок – узелок с душистыми семенами мака. Гордая армянская семья решила, что он ей не пара (даже в тех обстоятельствах они, богачи, кичились своим превосходством), и вернула юноше подарок в грязном помойном ведре. Как ответили турки на такое оскорбление? « Они просто перестали обращать на нас внимание » – и это была совсем не та реакция, которую можно было бы ожидать от торжествующих победу турок. В пятом сельце на берегу Евфрата, вспоминает Бедукян, местные жители называли турок-переселенцев, размещенных в опустевших армянских домах, «тупыми и злобными» и жалели выселенных армян, которые были «людьми благородными и трудолюбивыми» (Bedoukian, 1978: 21, 27, 30, 59, 73-74, 93-94, 126). Бедукян на себе испытал, насколько по-разному относились турки к армянам.

В отчете Брайса тоже есть свидетельства очевидцев. Врач-иностранец отмечает рост массовой поддержки геноцида: « Простых людей заставляли верить в вымышленные и совершенно дикие истории, вся эта пропаганда, шитая белыми нитками, должна был убедить народ в законности и справедливости происходящего » (Вгусе, 1972: 412). Вся информация просеивалась через частое сито цензуры, и разве могли турки узнать полную правду о том, что случилось в Ване? Режим крепко держал в кулаке местную администрацию и уничтожал альтернативные источники информации. Среди турок палачествовали немногие, часть народа это одобряла, но весь народ безмолвствовал.

Далеко не все курды были исполнителями геноцида, хотя об этом пишут во многих источниках. Отряды курдских племен действительно принимали участие в армянской резне, но многие курдские крестьяне от всего сердца помогали колоннам армян на марше из чувства сострадания к несчастным (Barton, 1998: 100-104; Davies, 1989: 108; Jafarian, 1989: 108; Marashlian, 1999: 120). На второй стадии геноцида в Сирии и Месопотамии с особой жестокостью проявили себя чеченцы и черкесы. Те, кто выжил, вспоминают о них как о чудовищах и связывают это с тем, что эти народы были выселены из России. У нищих горцев разгорелись глаза на армянское богатство, что понятно; понятно и то, что кавказские беженцы приняли много страданий от рук христиан в России. Жители арабской деревни в Сирии растерзали армянских переселенцев, просто потому что поверили пропаганде «Иттихада» о том, что «зейтунские бандиты» (армяне) вырезали неподалеку от них несколько деревень (Kevorkian, 1998: 78-90, 95, 107). Многие свидетели описывают арабов как людей более милосердных, чем турки и чеченцы, а курды находились где-то посередине. Этническая принадлежность во многом определяла поведение. Но лишь органический национализм, а не социальные науки оценивают поступки и мотивации людей исходя из их этничности. Преступления творят небольшие организованные и мобилизованные группы, а не народы. Если бы нынешние турки и армяне осознали этот простой факт, они бы могли найти точки соприкосновения в оценке и объяснении геноцида. Более того, два народа могли бы встать на путь примирения.

Как правило, армяне были гораздо богаче своих соседей. Классовая ненависть и алчность могли спровоцировать многих на грабежи. То же относилось и к местной власти, спешащей ободрать армян как липку, местные буржуа захватывали армянский бизнес по бросовой цене, нищая полиция и курды прибирали к рукам те крохи, что оставались. В опустевших домах появлялись новые владельцы – турецкие беженцы по государственной программе переселения. Багджян (Baghdjian, 1987: 75) считает, что в самых приблизительных цифрах экспроприированное имущество армян можно оценить в один миллиард долларов. В Харпуте, утверждают американский консул и миссионеры, почти все население участвовало в погромах и грабежах (Davies, 1989: 146-147, 170, 179; Sarafian, 1994: 144, 148). Некоторые пустили в ход ножи и топоры, женщин насиловали, срывали одежду, вспарывали животы в надежде найти проглоченные золотые монеты и бриллианты. Даже если армянам сохраняли жизнь, их раздевали донага – для местных оборванцев приличная одежда тоже была добычей. Именно это дважды произошло с армянским католическим священником во время его бегства из города (Merdjimekian, 1919: 8, 14). И если власть официально дает добро на разграбление, то малейшее сопротивление этнически и классово чуждого врага закончится его смертью. Так было не только в Турции.

Младотурки заявляли, что именно таким должен быть путь к созданию национальной буржуазии – исламской деловой элиты, которая будет благодарна партии «Единение и прогресс» за свое стремительное возвышение (Adanir & Kaiser, 2000: 14; Kaiser, 2000b; Keyder, 1987: 66). Де Ногалес пишет: « Младотуркам надо отдать должное: они пытались быть честными вплоть до начала войны. Потом неиссякаемый поток золота ослепил их и превратил в воров » (De Nogales, 1926: 169). Мародеры нашли себе и идеологическое оправдание – пролетарская экспроприация экспроприаторов. Впрочем, это в человеческой натуре – делать худшие мерзости из самых благих побуждений. Миром правит зло. Это зло уродует души людей, если государство объявляет жертву врагом нации и ислама, изменником родины, убийцей турецких младенцев в Ване. Тогда волна ненависти прокатывается по всей стране, тогда находит себя оправдание любая жестокость. Армянин Ширагян (Shiragian, 1976: 24) подслушал разговор отдыхающих карателей в одной константинопольской кофейне. Изуверы хвастались тем, как отрезали себе на память соски с грудей армянских женщин и как много они всего награбили у неверных: