Вадим Волобуев - Иоанн Павел II: Поляк на Святом престоле

Бартошевский — легенда диссидентского движения в ПНР. Боец Сопротивления, он успел отсидеть и в Аушвице, и в коммунистической тюрьме. За свою помощь евреям при нацистской оккупации получил от Израиля звание Праведника народов мира, а от Гомулки — орден Возрождения Польши. В шестидесятые работал в редколлегии журнала «Столица», рупоре патриотов всех мастей. Заодно писал тексты в «Тыгодник повшехны» и возглавлял польский Пен-клуб. Потом связался с радио «Свободная Европа» и попал под цензурный запрет.

Его назначение было личным делом Валенсы, который имел право ставить главу МИДа независимо от мнения правительства. Однако уже в декабре 1995 Бартошевский потерял свой пост, равно как и Валенса. В Бельведер триумфально вошел Квасьневский, набравший больше голосов, чем герой антикоммунистической революции, хоть за последнего и агитировали почти все СМИ («Кандидатов много — Лех Валенса один!»). Что самое прискорбное, бывший коммунистический министр обошел своего главного конкурента даже в его вотчине, Гданьске. Все перевернулось с ног на голову. Теперь уже Валенса с агрессивным отчаянием атаковал Квасьневского на дебатах, а тот непринужденно осаживал его, как некогда сам Валенса в подобном стиле издевался над Мёдовичем [1239]. А если вспомнить, что премьером в 1995 году стал однопартиец Квасьневского Юзеф Олексы (между прочим, выпускник католической школы и бывший алтарник), впору было схватиться за голову. Узнав об итогах выборов, первосвященник в сердцах бросил, что, наверное, больше не приедет в Польшу.

Последний раз он навещал родину в мае 1995 года, когда заглянул в Цешинскую Силезию и Бельско-Бялу, воспользовавшись визитом в соседнюю Чехию. Два маленьких городка на окраине страны — разве можно было сравнить эту мимолетную поездку с прежними? Впрочем, еще Пилсудский говорил, что Польша — как баранка: все лучшее находится с краю.

В тот раз Иоанн Павел II призывал земляков встать на защиту свободы совести, а точнее свободы религии, которую, по его мнению, ущемляли, как во времена ПНР. Источник такой информации понятен: епископат и «Радио Мария». Тщетны были убеждения соратников по «Тыгоднику повшехному», что все не так трагично. Понтифик не хотел их слушать. Как не захотела услышать его страна, выбравшая президентом посткоммуниста.

Когда победил Валенса, из Ватикана в тот же день пришла поздравительная телеграмма. Квасьневский таковой не дождался. «Апостольская столица не комментирует выборы в других странах», — сухо заявил Наварро-Вальс, отвечая на вопрос журналиста.

Квасьневский демонстрировал добрые намерения. Говорил, что ратифицирует конкордат сразу после того, как Сейм утвердит новую конституцию. Попросил Гедройца посредничать в организации президентского визита в Ватикан. Но в то же время отозвал из нижней палаты парламента проект договора с Апостольской столицей, внесенный его предшественником, и отменил президентское вето на изменение закона об абортах. Как следствие, уже 30 июня 1996 года Сейм опять частично легализовал аборты, позволив прерывать беременность женщинам, которые находятся в стесненных материальных условиях. Сенат наложил вето, но нижняя палата преодолела его. Епископат негодовал.

Понтифик в этот драматический период снова находился в больнице. Он почувствовал себя плохо на Рождество 1995 года, когда оглашал послание «Городу и миру». В октябре следующего года ему пришлось лечь в «Джемелли», чтобы вырезать аппендицит. Польские паломники вместе с журналистами дежурили у клиники, молясь за здоровье римского папы. «Солидарность хранить и не отступать», — призвал их Войтыла из окна больницы, увидев плакаты с названием профсоюза.

В июне 1996 года бывшие диссиденты образовали политический блок «Предвыборная акция Солидарность». Шок от победы Квасьневского заставил сплотиться недавних врагов: Ярослав Качиньский привел в блок свою партию, а Валенса выразил новой структуре моральную поддержку. Более десяти тысяч сторонников «Солидарности» в ноябре слетелось в Рим на празднование восемнадцатой годовщины понтификата. Одиннадцатого ноября, в День независимости, под слаженное пение гимна «Боже, что Польшу», они стройными рядами ступили под своды базилики Святого Петра. Ни дать ни взять — гусары гетмана Собеского прибыли на погребение пана Володыевского. Их приветствовал архиепископ Тадеуш Гоцловский — главный капеллан польских рабочих. «Солидарность — это не пустой лозунг и потому, борясь за права человека, всегда будет защищать тех, кому грозит опасность», — провозгласил он, имея в виду закон об абортах [1240].

Выглядело внушительно, однако реальность оказалась прозаичнее. Какие бы скандалы ни сотрясали лагерь левых, это не слишком сказывалось на их влиянии. Даже прямые обвинения в сотрудничестве с российской разведкой, из‐за которых в марте 1996 года ушел в отставку Олексы, не смогли им сильно повредить. Их противники пытались бить опосредованно, компрометируя президента Квасьневского. В августе 1997 года его, как и Олексы, обвинили в связях с российским резидентом Владимиром Алгановым, а в 2000 году, незадолго перед новыми выборами главы государства, телевидение распространило видеозапись трехлетней давности, на которой руководитель контрразведки, выходя из вертолета, шутливо перекрестил встречающих по образцу Иоанна Павла II, а затем, подбадриваемый Квасьневским (который вышел вслед за ним), еще и поцеловал землю. Бесполезно. Бывший коммунистический министр все равно обошел конкурентов, переизбравшись на второй срок, а его партия заняла на выборах 1997 года второе место, став наиболее влиятельной оппозиционной силой. «Предвыборная акция Солидарность» хоть и победила, но вынуждена была сформировать коалиционное правительство с ненавистными либералами. Ценой этого союза стало возвращение в Совет министров Бальцеровича, который занял привычный для себя пост заместителя премьера. Возглавил же правительство лютеранин Ежи Бузек. Не слишком отрадный итог для друзей католической церкви.

Аналогично было и в Италии. После краха правительства Берлускони левые проголосовали за «технический» кабинет министров, а в мае 1996 года и вовсе сколотили собственное правительство — впервые в послевоенной истории страны. Возглавил его Романо Проди, бывший хадек, спевшийся с посткоммунистами. Правда, последние в 1998 году рассорились с премьером, но лишь для того, чтобы сразу же привести к власти своего человека — Массимо Д’Алема. Посткоммунист возглавил правительство Италии! Какой афронт для римского папы! Пропала втуне его кампания по евангелизации страны.

А как обнадеживающе все выглядело! В марте 1994 года понтифик вместе с членами Главного совета итальянского епископата отслужил мессу над гробом святого Петра, начав тем самым программу Великой новенны, вроде той, что осуществил в Польше Вышиньский. Целых девять месяцев клир усиленно молился за возвращение веры в сердца итальянцев. Завершилась программа в декабре литургией в Лорето, а уже в следующем году столичный викарий Камилло Руини развернул комплекс мероприятий «Миссии для Рима». Сам же Иоанн Павел II в сентябре 1997 года произнес речь перед тысячами молодых итальянцев, собравшихся в Болонье на общенациональный евхаристический конгресс. Причем речи этой предшествовал небольшой концерт Боба Дилана, который еще в начале 1980‐х отдал дань христианскому року, выпустив два альбома в этом жанре.