Александр Чудинов - История Французской революции: пути познания

Иными словами, даже в первом приближении, только на уровне терминов, можно видеть, насколько соответствовавшие им исторические реалии были сложнее и многограннее той жесткой социологической схемы, с помощью которой H. М. Лукин пытался их интерпретировать. Причем в своих рассуждениях он шел прежде всего от схемы, волевым порядком втискивая в ее жесткие рамки весь фактический материал без какого-либо дополнительного обоснования.

Столь же свободным было и его обращение с хронологией. Чтобы наглядно продемонстрировать это читателю, я попробую представить основную линию рассуждений автора статьи «Революционное правительство и сельскохозяйственные рабочие» в виде серии последовательных тезисов, размещенных в левой половине страницы. Напротив них, справа, я приведу в хронологической последовательности датировку [242] Для наглядности я привожу все даты по более привычному для нас григорианскому календарю, а не по революционному. документов, на которые соответственно ссылается Лукин в подтверждение каждого из этих тезисов.

1. Дефицит рабочих рук в деревне привел к резкому росту заработной платы сельскохозяйственных рабочих, значительно опережавшему рост цен на хлеб, что вызывало недовольство работодателей — зажиточных крестьян [243] Лукин Н. М. Революционное правительство… С. 232–236.

5 октября 1793 г.

17 января 1794 г.

22 января 1794 г.

18 мая 1794 г.

9 июля 1794 г.

2 декабря 1794 г.

12 января 1795 г.

2. «Мелкобуржуазное революционное правительство неуклонно поддерживало» зажиточных крестьян, «широко практикуя реквизицию рабочей силы в деревне, развертывая антирабочую политику таксации заработной платы и сурово карая уклонение от реквизиций и малейшие попытки сельскохозяйственных рабочих добиться повышения заработной платы путем забастовок» [244] Там же. С. 236 и далее.

11 сентября 1793 г.

16 сентября 1793 г.

29 сентября 1793 г.

21 октября 1793 г.

30 мая 1794 г.

6 июня 1794 г.

17 июня 1794 г.

8 июля 1794 г.

20 июля 1794 г.

4 сентября 1794 г.

8 сентября 1794 г.

3. Сельскохозяйственные рабочие выражали недовольство подобными действиями правительства и оказывали им посильное сопротивление, прибегая к саботажу и стачкам [245] Там же. С. 244–247.

21 октября 1793 г.

26 мая 1794 г.

18 июня 1794 г.

23 июня 1794 г.

29 июня 1794 г.

11 июля 1794 г.

21 июля 1794 г.

19 августа 1794 г.

24 августа 1794 г.

4 сентября 1794 г.

8 сентября 1794 г.

4. Местные власти в случаях таких конфликтов обычно «оказывались на стороне нанимателей» [246] Там же. С. 248–252.

22 декабря 1793 г.

8 мая 1794 г.

18 мая 1794 г.

1 июня 1794 г.

1 июля 1794 г.

июнь — август 1794 г.

И в завершение следует вывод:

«Суровое рабочее законодательство и его применение на местах, продиктованные интересами сельских хозяев, означали энергичное вмешательство властей в острую классовую борьбу, происходившую на грани жестокого продовольственного кризиса 1793–1794 гг., между сельскохозяйственными рабочими и их нанимателями. <���…> В общем, антирабочая политика революционного правительства лишила его симпатий тех деревенских слоев, на которые оно могло бы опираться в борьбе против единого фронта всех крестьян — собственников, создавшегося во французской деревне в результате применения системы реквизиций и твердых цен на хлеб. Тем самым создалась одна из важнейших предпосылок термидорианской реакции» [247] Там же. С. 252–253. .

Если следовать за логикой рассуждений автора, которую я в тезисном виде изложил в левой части страницы, данный вывод выглядит вполне логичным и в целом сомнений не вызывающим. Однако, если внимательно присмотреться к датировке документов, привлеченных для его обоснования, сомнения все же возникают. Термидорианский переворот, положивший начало «термидорианской реакции», произошел, как известно, 27 июля 1794 г. Автор же статьи, говоря о вызревании его «предпосылок», неоднократно обращается к источникам более позднего происхождения. В этом не было бы ничего странного, если бы в указанных документах речь шла о событиях, предшествовавших перевороту. Однако в действительности все эти источники отражают текущую на момент их появления ситуацию в деревне, то есть факты, имевшие место уже после Термидора. Иными словами, здесь мы вновь, как и в книге «Максимилиан Робеспьер», видим хронологическую инверсию — попытку представить более поздние события причиной («предпосылкой») более ранних.

Между тем порядок изложения событий здесь имеет решающее значение. Попробуем «развернуть» те же самые факты в хронологической последовательности. Итак…

Осень 1793 г. В условиях острого продовольственного кризиса и под давлением парижского плебса Конвент 29 сентября принимает декрет о «максимуме», то есть о государственном регулировании цен на товары и заработную плату. Однако в условиях дефицита рабочих рук, вызванного призывом значительной части деревенских жителей в армию, сельскохозяйственные рабочие требуют у нанимателей более высокой оплаты своего труда, чем та, что предусмотрена «максимумом». Владельцы крестьянских хозяйств, производящих зерно на рынок, оказываются в сложной экономической ситуации: они вынуждены продавать хлеб по цене «максимума», но платить своим наемным работникам сверх «максимума». Не нанимать же работников они не могут, ибо тогда урожай пропадет на корню. Естественно, некоторые крестьяне — работодатели жалуются властям: если те требуют от них соблюдения «максимума», то пусть заставят и рабочих соблюдать его. Что касается Конвента, то он еще в сентябре 1793 г. принял ряд декретов, обязавших местные власти не только следить за соблюдением «максимума», но и реквизировать рабочих на выполнение сельскохозяйственных работ. «Однако в большинстве случаев муниципалитеты не спешили приводить закон в исполнение» [248] Лукин Н. М. Революционное правительство… С. 237. . Те же из них, которые все — таки решились ввести «максимум» на заработную плату, установили его не по правилам, предписанным Конвентом, а в том размере, за который можно было реально нанять рабочих.

Зимой 1793–1794 гг. жалобы сельских хозяев продолжаются. И, в преддверии новой жатвы, Конвент 30 мая 1794 г. издает новый декрет о реквизиции всех граждан, которые обычно нанимаются на сельскохозяйственные работы. Соответствующие постановления принимает и Комитет общественного спасения. К концу жатвы ему опять приходится вмешиваться в отношения между нанимателями и работниками, определяя постановлением от 8 июля размер оплаты молотильщиков. Были ли эффективными подобные попытки государственного регулирования? Данные о реакции работников на подобные меры, отмечает Н. М. Лукин, не многочисленны. Однако те сведения, которые ему удалось собрать, свидетельствуют о том, что сельскохозяйственные рабочие откровенно саботировали «максимум», а в случае нажима на них устраивали стачки. Угрозы Комитета общественного спасения и представителей в миссии отдавать под суд Революционного трибунала за отказ от работы и несоблюдение «максимума» эффекта не давали, поскольку в основной своей массе зажиточные крестьяне, преобладавшие в местных муниципалитетах, стремились к компромиссу с работниками. «Те, кто предпочитал соблюдать закон, остались без рабочих» [249] Там же. С. 245. .