Александр Чудинов - История Французской революции: пути познания

Таким образом, выходя с предложением программы научных мероприятий в честь 200-летия Французской революции, Е. Б. Черняк, очевидно, рассчитывал на уже имеющийся у сектора задел исследований по теме. Однако он счел также нужным заранее оговорить те трудности, которые могут осложнить выполнение заявленной программы — «немногочисленность кадров высококвалифицированных специалистов по данной тематике, а также ограниченный для нас по ряду причин доступ к материалам французских архивов». Собственно, в этой короткой фразе и сформулирована главная проблема, без решения которой все остальное оказывалось лишь благими пожеланиями. Если не хватает кадров, никакой задел, сколь бы ни был он значителен, не может быть реализован. А без доступа к французским архивам по такой «объективной причине», как «железный занавес», не стоит и мечтать о том, чтобы «внести серьезный вклад в современную историографию», не говоря уже о том, чтобы «дать достаточно обоснованный ответ на вопросы, выдвигаемые в центр идеологической борьбы в новейшей историографии». Даже если отправиться в командировку за вдохновением на родину Кафки — в Прагу.

Такая же система аргументации воспроизводится и в письме 3. В. Удальцовой первому заместителю заведующего Международным отделом ЦК КПСС В. В. Загладину (док. 2). Только теперь «торг» идет на более высоком уровне — между Дирекцией и партийно-государственным руководством. Однако доводы те же: чрезвычайная идеологическая важность темы Французской революции, «долг советской науки принять самое активное участие в этом идеологическом противоборстве», просьба о предоставлении различного рода научных благ и заведомо невыполнимое обещание создать «фундаментальные труды, по своему уровню (в том числе Источниковой базе) отвечающие высоким современным исследовательским стандартам», чтобы «дать обоснованный ответ на вопросы, выдвигаемые в центр идеологической борьбы в новейшей историографии». Невыполнимое все по той же причине — Из-за «немногочисленности наших кадров высококвалифицированных специалистов по данной тематике и ограниченного по ряду объективных причин доступа к материалу французских архивов».

Однако на деле ситуация оказалась еще сложнее, чем выглядела вначале. Год спустя Е. Б. Черняк подает новую докладную в Дирекцию, где признает невозможность создания заявленного ранее «фундаментального» коллективного труда, поскольку «наши немногочисленные специалисты по эпохе Великой французской революции в ближайшие годы будут крайне загружены авторской и редакторской работой по многотомной “Истории Европы”» (док. 3). Аргумент, мягко говоря, недостаточно убедительный. Конкретно историей Французской революции занимались в ИВИ тогда, пожалуй, только В. М. Далин, Г. С. Черткова и Е. В. Киселева. Именно усилиями этой небольшой, но весьма эффективно работавшей команды в том же 1982 г. был завершен грандиозный труд издания сочинений Гракха Бабефа [332] Бабеф Г. Соч. в четырех томах. М., 1975–1982. . Что же касается их коллег, то даже те из них, кто ранее имел исследования о Революции, как, например, Г. С. Кучеренко, в тот момент эту тематику уже не разрабатывали. Из названных же трех специалистов по Французской революции автором «Истории Европы» была лишь Е. В. Киселева, написавшая главу для пятого тома, который, в конечном счете, увидел свет в 2000 г. Но даже если бы вообще никто из них не был занят в этом проекте, создать имевшимися в Институте на тот момент немногочисленными научными силами «обобщающий фундаментальный труд» по Французской революции было просто невозможно.

Возникла не слишком приятная ситуация: сначала руководство сектора объясняло Дирекции Института, а та, в свою очередь, докладывала в ЦК, какой важной идеологической твердыней является историография Французской революции, а когда наконец всех и вправду удалось в том убедить, оказалось, что для защиты этой «крепости» нет ни бойцов, ни средств. И вот тогда — то, выражаясь образно, и появилась идея выкатить на крепостные стены «царь — пушку» из музея или, говоря обычным языком, переиздать канонический для советской историографии труд «Французская буржуазная революция 1789–1794», который впервые увидел свет еще в 1941 г.

Идея выглядела по меньшей мере странной: уже к середине 60-х гг. «кирпич», как его называли между собой историки Революции за объем и тяжесть, считался в научном плане устаревшим, почему и возникла тогда идея выпустить упоминавшийся выше трехтомный труд. Однако, судя по всему, выбирать руководству сектора было просто не из чего, и Е. Б. Черняк внес в Дирекцию соответствующее предложение, сопроводив его подробной аргументацией: «С выходом в свет переработанного издания “Французская буржуазная революция 1789–1794” читатель получит капитальный марксистский труд, отражающий современный мировой уровень истории революции. Вместе с тем в этот труд войдут главы, написанные плеядой крупных советских ученых Е. В. Тарле, В. П. Волгиным, Ф. В. Потемкиным и другими» (док. 3).

Каким образом сочинение, выпущенное в 1941 г., даже если дополнить и переписать его отдельные главы, может «отражать современный мировой уровень истории» в 1980-е гг., тем более в такой интенсивно развивающейся области исторической науки, как изучение Французской революции, понять трудно. Разве что если встать на принятую советской историографией еще в 20-е гг. точку зрения о том, что марксистская наука априори является самой передовой уже в силу самой своей методологии [333] Подробнее см.: Гордон Л. В. Власть и революция: советская историография Великой французской революции. 1918–1941. Саратов, 2005. С. 35 и далее. .

Что же касается «глав, написанных плеядой крупных советских ученых», то перу Ф. В. Потемкина действительно принадлежал ряд таковых. Вклад же Е. В. Тарле в данное издание ограничивался лишь третьим разделом шестой главы — «Французская революция и Англия». В. П. Волгин вообще не написал туда ни строчки.

Возможно, ощущая шаткость своей аргументации, Е.Б. Черняк для придания большей весомости заявке на переиздание «кирпича» приложил к ней протокол обсуждения данной идеи со специалистами по истории Французской революции (док. 4). Разумеется, этот документ не является стенограммой и не дает представления о самом ходе дискуссии, однако даже в нем отразились сомнения в целесообразности осуществления подобного проекта, высказанные, по крайней мере, А. В. Адо и Г. С. Чертковой, которые хотя его и поддержали, но с существенными оговорками.

Впрочем, как мы сегодня знаем, эта странная идея не получила продолжения и «царь — пушка» так и осталась на своем месте в «музее», где ей, собственно, и надлежало быть. Тем не менее само по себе появление подобного проекта свидетельствует о том глубоком кризисе, в котором находилась советская академическая историография Французской революции в начале 1980 — х: полученный ею социальный заказ «сверху» на обеспечение научной стороны программы юбилейных мероприятий продемонстрировал как отсутствие у нее новых идей, так и дефицит квалифицированных кадров.