Александр Чудинов - История Французской революции: пути познания

Лежат на поверхности и причины «засухи» 1940-х — середины 1950-х гг. Опубликованный в 1941 г. «канонический» труд о Французской революции подвел итог советским исследованиям 1920 — 1930-х гг. и дал, как считалось, исчерпывающее марксистско-ленинское освещение данной темы, что по умолчанию лишало смысла ее дальнейшую разработку. Оставалось только популяризовать основные положения «канона». Возможно также, что репрессии 1930-х гг., жертвами которых стали многие ведущие советские историки Французской революции, побудили тех, кто уцелел, впредь выбирать для своих исследований сюжеты, идеологически не столь острые и, соответственно более безопасные. Так, Ревекка Абрамовна Авербух (1891–1978), ученица Н. М. Лукина, специализировавшаяся в 1920-х гг. на проблеме Террора эпохи Французской революции и написавшая ряд разделов для тома 1941 г., в дальнейшем больше никогда не обращалась к этой тематике, сосредоточившись на изучении истории стран Центральной Европы. Не оставило в дальнейшем заметного следа в изучении Французской революции и большинство других авторов «канонического» тома. Только с наступлением Оттепели, создавшей условия для некоторого, пусть и ограниченного, плюрализма исследовательских точек зрения и существенно снизившей для историков угрозу подвергнуться преследованиям за свои сугубо научные взгляды, «засуха» прекратилась.

А вот причины спада исследований о Французской революции на рубеже 1970 — 1980-х гг. были связаны, в отличие от предшествующих периодов, не с внешними обстоятельствами, а исключительно с процессами внутри самой профессиональной корпорации ее историков, прежде всего — с личностным фактором.

Историография Французской революции с самого начала отличалась в нашей стране ярко выраженным моноцентризмом: роль лидера здесь всегда была чрезвычайно важна. Изначально таким лидером был В. И. Герье, примерно с 1890-х гг. — Н. И. Кареев, в 1920 — 1930-е гг. — Н. М. Лукин, в послевоенный период — А. 3. Манфред. Все они не только сами были успешно практикующими исследователями, но являлись также по — настоящему харизматическими личностями, способными увлечь за собой талантливую молодежь.

С уходом прежнего лидера его многочисленные ученики обычно продолжали активно работать в науке на протяжении еще нескольких десятилетий и при новом лидере, и порою при его преемнике. Так, последний ученик В. И. Герье академик Роберт Юрьевич Виппер (1859–1954), до конца жизни сохранявший высокую творческую работоспособность, умер через 35 лет после смерти своего учителя, пережив также и Н. И. Кареева, и своего ученика — Н. М. Лукина. Последний ученик Кареева профессор Яков Михайлович Захер (1893–1963) ушел из жизни спустя 32 года после кончины своего наставника, пережив также и Лукина — лидера советских историков. Ученики самого Лукина — А. 3. Манфред, В. М. Далин и Б. Г. Вебер — десятки лет спустя после гибели своего учителя задавали тон исследованиям по Французской революции в Институте истории АН СССР (с 1968 г. — в Институте всеобщей истории АН СССР) — с середины 1950-х и до 1970-х гг. Последний из них, В. М. Далин, скончался в 1985 г., через 45 лет после своего наставника.

Таким образом, шедшие волнами поколения исследователей, сформировавшихся в «школах» разных мэтров, перекрывали одно другое, обеспечивая непрерывность историографической традиции. И даже в те периоды, когда существовали неблагоприятные внешние условия для появления новых работ по данной тематике, недостатка в самих ученых, способных заниматься ею, не было никогда. Во всяком случае, до рубежа 1970 — 1980-х гг.

16 декабря 1976 г. скоропостижно скончался А.З. Манфред, находившийся, несмотря на свои семьдесят, в самом расцвете творческих сил. Именно в последние годы жизни им были написаны лучшие его работы — «Наполеон Бонапарт» и «Три портрета эпохи Французской революции», ставшие классикой отечественной историографии. Его личные энергия, харизма, обаяние и авторитет были столь велики, что, казалось, он один олицетворяет собой всю послевоенную советскую историографию Французской революции [317] Подробнее о нем см.: Французский ежегодник. 2006: Наполеон и его время. К 100-летию А. 3. Манфреда (1906–1976). М., 2006. .

Впрочем, когда исполинская фигура пала, стало очевидно, что во многом так оно и было: зияющую брешь заполнить оказалось некем. Выдающийся ученый и прекрасный организатор науки, А. 3. Манфред, в отличие от предшественников, не оставил сколько-нибудь значительной плеяды последователей. У него, разумеется, были аспиранты, однако в историографии Французской революции из них проявили себя только двое: Александр Владимирович Гордон и Елена Васильевна Киселева. Причем А. В. Гордон, защитивший в 1968 г. кандидатскую диссертацию по Французской революции, но обладающий уникально широким, по — настоящему энциклопедическим кругом научных интересов — от аграрной истории России до социальной истории Китая, от идей П. А. Кропоткина до творчества Ф. Фанона, к концу 1970-х гг. фактически ушел из французской тематики (по счастью, не навсегда). Последние же представители «старой гвардии» — В. М. Далин и Б. Г. Вебер — были еще старше, чем Манфред, и находились уже в преклонном возрасте. Даже если к их числу добавить ученицу Далина Галину Сергеевну Черткову, то все равно кадров для сохранения преемственности в данной области исследований оставалось в Академии наук явно не достаточно. Да и в МГУ профессор А. В. Адо представлял тогда нашу профессиональную корпорацию практически в одиночку: первые выпускницы его в будущем знаменитой «школы» — Т. С. Кондратьева и 3. А. Чеканцева — после защиты кандидатских диссертаций [318] Кондратьева Т. С. Историко-социологические идеи Антуана Барнава: автореф. дис…. канд. ист. наук. М., 1973; Чеканцева 3. Л. Народные движения во Франции накануне Великой буржуазной революции конца XVIII века: автореф. дис…. канд. ист. наук. М., 1979. покинули Москву, уехав в Париж и Новосибирск соответственно.

И вот в такой ситуации острого кадрового голода и явственно обозначившегося разрыва между поколениями исследователей отечественная историография Французской революции начала подготовку к празднованию ее 200-летнего юбилея. Особенности той эпохи, которая, как позднее оказалось, предшествовала поистине тектоническим сдвигам в историографии данной темы, были рассмотрены мною в представленном ниже тексте, впервые увидевшем свет в 2008 г. [319] Чудинов А. В . Накануне «смены вех». Советская историография Французской революции в начале 1980-х гг. // Россия и мир: панорама исторического развития: сб. науч. статей, посвященный 70-летию исторического факультета Уральского государственного университета им. А. М. Горького. Екатеринбург, 2008. С. 112–127.