Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Теперь Демосфен прилагал все усилия для того, чтобы заключить союз с Фивами против Филиппа, и поэтому важнейшее значение приобрела реакция Афин на решение Совета. Если, как представлялось наиболее вероятным, фиванцы сочувствовали амфиссийцам, то они должны были бы воздержаться от голосования на чрезвычайном заседании Совета. Это было бы воспринято прочими греческими государствами как выступление на стороне святотатцев. По мысли Эсхина, такой сценарий соответствовал интересам Афин. Это означало бы, что, если афиняне присоединятся к остальным членам Совета и проголосуют за войну, то им придется договариваться с Филиппом. Кроме того, они могли бы даже выступить вместе с прочими амфиктионами против непокорных Фив.

С другой стороны, Демосфен понимал, что афиняне наживут себе в лице Фив вечного врага, если события будут разворачиваться таким образом. Он также понимал, в отличие от Эсхина, что все действия Афин за последние несколько лет не позволяют рассчитывать на долгосрочный союз между ними и Филиппом на равных условиях. Кроме того, Филипп не нуждался ни в Эсхине, ни в ком-либо другом, чтобы придумать повод для вмешательства в дела Средней Греции, поскольку к 340 году он уже был полон решимости повести туда свою армию. Остановить его мог бы только союз между Афинами и Фивами, учитывая мощь беотийского войска. Поэтому Демосфен убедил Народное Собрание в том, что Афинам не следует принимать участия в чрезвычайном заседании Совета амфиктионии. Таким образом, афиняне сочли, что навлечь на себя неудовольствие прочих государств в долгосрочной перспективе будет не так опасно для Афин, как вызвать возмущение фиванцев.

Совет амфиктионии собрался на чрезвычайное заседание в мае или июне 339 года, и на нем отсутствовали представители Фив и Афин. Совет объявил священную войну против амфиссийцев, которые оказались ровно в том положении, в какое рассчитывали загнать афинян. Председатель Совета Коттиф возглавил войска амфиктионии, которые должны были заставить амфиссийцев выполнить принятые решения, то есть выплатить штраф и изгнать тех, кто ранее участвовал в столкновении с отрядом амфиктионии, посланным для проверки обвинений Эсхина. Немаловажно, что (вероятно, по предложению Коттифа) Совет решил назначить Филиппа начальником войск амфиктионии в случае, если амфиссийцы откажутся подчиниться. [549] Демосфен 18.151–2; см. далее Ellis, Philip II, рр. 186–8, Harris, Aeschines, рр. 127–30.

Все эти события происходили в то время, когда Филипп возвращался в Пеллу из Скифии. Сняв осаду с Византия, царь собрался отомстить скифам, обитавшим к югу от Дуная (в румынской Добрудже), которыми правил 90-летний царь Атей (карта 3). Скифы славились конными лучниками, которые обращались в притворное бегство перед врагом, заставляя его терять строй в погоне, а затем окружали его со всех сторон, выпуская град стрел с убийственной точностью. До последнего времени Филипп расширял пределы своей империи, не вступая на земли Атея, а тот в свою очередь продвигался на юг от Дуная, не тревожа Филиппа. Однако положение разительным образом изменилось после фракийских походов македонского царя.

Ослабление Византия играло на руку Атею, и поэтому он приветствовал действия Филиппа, осадившего город. Неся тяжелые потери в войне с истрианами в Малой Скифии, он через жителей Аполлонии попросил военной помощи у Филиппа, пообещав усыновить его и сделать своим наследником. [550] Юстин 9.2.1; ср. Диодор 16.1.5. Подробнее о скифском походе см. Юстин 9.2. Несмотря на то что в то время Филипп был занят осадой Византия, он решил послать к Атею небольшой отряд пехоты и конницы. Однако прибыв на место, македоняне увидели, что их помощь больше не требуется, так как вождь истриан умер, а Атей заключил с ними мир. Вместо того чтобы поблагодарить македонян, Атей приказал им вернуться и отказался оплатить расходы, заявив, что суровый климат и плохая почва его владений позволяют добывать лишь столько, сколько необходимо для пропитания его подданных, и у него нет денег, чтобы заплатить Филиппу. Естественно, Филипп увидел в таком поведении скифского царя признаки явной враждебности. Кроме того, он посчитал, что захватнические замыслы Атея ставят под угрозу его собственные планы по обустройству Фракии. Поэтому, сняв осаду с Византия, в начале весны 339 года он повел свою армию на север против скифов.

Филипп попытался скрыть свои намерения от Атея, направив к нему посольство, которое потребовало предоставить македонянам свободный проход к устью Истра (Дуная), где Филипп якобы собирался воздвигнуть памятник своему предку Гераклу. [551] Юстин 9.2.10 из Феопомпа. Македонский царь утверждал, будто он поклялся сделать это во время осады Византия. Атей разгадал уловку и отказался выполнять требования Филиппа. Согласно Феопомпу, его ответ отражал свойственную ему грубость:

«Если Филипп хочет выполнить обет, то пусть он пришлет статую к нему, (Атею). Он обещает не только поставить статую, но и сохранить ее невредимой, однако он не потерпит, чтобы войско Филиппа вступило в его пределы. Если же Филипп поставит статую против воли скифов, то, как только он уйдет, Атей низвергнет статую, а медь, из которой она отлита, превратит в острия для стрел». [552] Феопомп, FGrH 115 F 162; ср. Юстин 9.2.12–13. Английский перевод Hammond, Philip, р. 136.

Этот ультиматум, как можно было ожидать, не возымел действия. Македонская армия вторглась на земли скифов. Состоялась лишь одна битва, в которой погиб Атей. Больше о скифском походе нам ничего не известно: он закончился к началу лета. Таким образом, Филипп присоединил к своей державе царство Атея, простиравшееся от Дуная до Азовского моря. Мы так и не знаем, воздвиг ли он статую Геракла. Если и так, то от нее не осталось никаких следов: по крайней мере, румынские археологи до сих пор не обнаружили ничего похожего. [553] Я благодарю моего коллегу профессора Л. Окамуру за его поиски современных археологических материалов по этой области.

Наконец македоняне могли отправиться домой в Пеллу. Они везли с собой добычу: двадцать тысяч лучших кобылиц для разведения коней и такое же число скифских детей и женщин, которых можно было сделать рабами или продать. Очевидно, победителям не досталось ни золота, ни серебра, и «пришлось поверить тому, что скифы действительно очень бедны». [554] Юстин 9.2.15–16.

Обратный путь македонян проходил к северу от Балканских гор по долине Искера (у Софии), вниз по Стримону до Добера (Струмица), а затем на запад до реки Аксий (карта 3). Однако в области Дуная (докуда македоняне, по-видимому, дошли через Плевен) [555] Hammond, Philip, р. 136. им преградили путь трибаллы, союз диких фракийских племен (очевидно, сохранивший свою независимость), которые потребовали отдать им часть македонской добычи. [556] Филохор, FGrH 328 F 54, Марсий, FGrH 135/136 F 17, Юстин 9.3.1–3; ср. Демосфен 18.67, Диодор 16.1.5. Однако македоняне не собирались уступать, и началась битва. В бою Филипп был тяжело ранен: сарисса (по-видимому, одного из его же воинов) пронзила ему бедро или верхнюю часть ноги и убила под ним коня. Он потерял сознание, и македоняне, заботясь о его безопасности, спешно повезли его домой. Они добрались до Пеллы, скорее всего, в конце лета 339 года. Воспользовавшись их отступлением, трибаллы захватили добычу. (Став царем, Александр первым делом отправился в поход на трибаллов, чтобы отомстить им за вред, который они причинили его отцу и македонской армии.)