Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Прежде всего Филипп почтил павших македонян, предав сожжению их тела (по македонскому обычаю), а затем приказал поместить останки в кургане ( poly and reion ) примерно в 7 м высотой, насыпанном в восточной части равнины. Вслед за этим в их честь был проведен парад и принесены жертвы богам. Этот курган был раскопан в 1913 году. В нем была обнаружена керамика той эпохи, монеты, кости, зубы и оружие, в том числе длинные (38 см) наконечники копий, вероятно, от сарисс.

По легенде, обходя поле боя, Филипп увидел место, на котором лежали тела воинов из Священного отряда, и заплакал. [601] Плутарх, Пелопид 18.5. Воздавая дань уважения их храбрости, он приказал воздвигнуть на месте их гибели статую льва. [602] Павсаний 9.40.10. Она стояла на западном краю равнины. Сегодня здесь можно увидеть восстановленного Херонейского Льва (подлинник был разрушен во время греческой войны за независимость). Доказательством того, что он действительно поставлен на месте гибели фиванцев, служит тот факт, что под ним были обнаружены кости 254 человек, выложенные в семь рядов (рис. 16). Это явно не македоняне, поскольку не были преданы сожжению. Впрочем, эта идентификация может быть и неточной, так как мы знаем, что Священный отряд состоял из 300 человек, которые все пали в битве при Херонее. [603] См. Р.А. Rahe, The Annihilation of the Sacred Band at Chaeronea', AJA 85 (1981), pp.84–7. Согласно другой легенде, выставляющей Филиппа в менее выгодном свете, македонский царь отпраздновал с друзьями победу грандиозной попойкой. [604] Диодор 16.87.1–2, Плутарх, Демосфен 20.3, [Плутарх], Moralia 715с. Они так перепились, что утратили всякое чувство меры и в пьяном угаре вышли к пленникам, насмехаясь над ними и Демосфеном (бежавшим с поля боя). Один из афинских пленников, оратор Демад, который «был непобедим, полагаясь только на свой природный дар, и, выступая без всякой подготовки, брал верх над Демосфеном со всеми его предварительными размышлениями и трудами», [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 605] 605 Плутарх, Демосфен 10.1. не побоялся упрекнуть царя в недостойном поведении. Как пишет Диодор, Демад сказал Филиппу: «Царь, когда Рок дал тебе роль Агамемнона, не стыдно ли тебе играть роль Терсита?» Филипп тут же пришел в себя и пожалел о совершенных непристойностях, освободив Демада за смелость.

Эта история, вероятно, восходит к рассказу Феопомпа, осуждавшего поведение Филиппа после битвы: [606] Феопомп FGrH 115 F 236 = Афиней 435b-с. Отметим, что, согласно Феопомпу F 282, Филипп имел обыкновение бросаться в бой пьяным, но такие заявления, вполне возможно, являются следствием предубеждения против царя. Английский перевод см. в книге М. A. Flower, Theopompus of Chios (Oxford: 1994), p. 105.

«Когда [афинские послы] удалились, Филипп немедленно послал за некоторыми из товарищей и велел позвать и флейтисток, и кифареда Аристоника, и флейтиста Дориона, и всех остальных своих обычных собутыльников: Филипп отовсюду набирал подобных людей и всегда имел наготове все нужное для самой попойки и ее участников. Буйный нравом и охочий до выпивки, он постоянно держал при себе скоморохов, музыкантов и шутников. Пропьянствовав с ними целую ночь и напившись до потери рассудка, под утро он всех разогнал, а сам пошел пировать с афинскими послами».

Феопомп считал Филиппа безнравственным пьяницей, и этот рассказ, скорее всего, является выдумкой, призванной показать, какими мерзавцами были царь и его приближенные. Впрочем, в нем должна была содержаться хотя бы крупица истины, в противном случае он не оказал бы влияния на дальнейшую традицию. Несомненно, в его основе лежали сведения о привычках македонян, славившихся неумеренным употреблением неразбавленного вина. Очевидно, Филипп не мог не выпить на радостях, но он прекрасно понимал, что в это время, когда ему предстоит улаживать дела с греками, не стоит устраивать крупные попойки.

Это подтверждает и Юстин, который, несмотря на свое враждебное отношение к Филиппу, пишет, что после битвы [607] Юстин 9.4.1–3.

«Филипп весьма хитроумно затаил в душе радость по поводу этой победы. В этот день он даже не принес обычных в таких случаях жертв, не смеялся во время пира, не допустил во время трапезы никаких игр, не было ни венков, ни благовоний, и, насколько это зависело от него, он держал себя после победы так, что никто не чувствовал в нем победителя. Не царем Греции он велел называть себя, а ее вождем. Он так умело скрывал свою радость перед лицом отчаяния своих врагов, что ни его приближенные не замечали, чтобы он чрезмерно радовался, ни побежденные не видели в нем злорадства».

Почтив память павших македонян и дав указания насчет пленников, царь обратился к определению условий мирного соглашения с государствами, выступавшими против него. Он начал с фиванцев, возможно, с радостью воспользовавшись возможностью отомстить за прежние обиды, которые он терпел во время своего вынужденного пребывания в Фивах в юные годы. Он сурово обошелся с Фивами, подобно тому, как в 348 году он поступил с Олинфом, который также нарушил клятву верности. [608] Диодор 16.87.3, Павсаний 4.27.9–10, 9.1.8, 9.6.5, 9.37.8, Юстин 9.4.6–10, 11.3.8; см. также Roebuck, 'Settlement of Philip II, pp. 77–80; cp. Griffith, Macedonia 2, pp. 610–12, T. T. B. Ryder, 'The Diplomatic Skills of Philip II, в книге Ian Worthington (ed.), Ventures into Greek History: Essays in Honour of N. G. L. Hammond (Oxford: 1994), pp. 244–7. Фиванцы должны были выплатить выкуп за право предать погребению своих воинов, погибших в бою (включая Священный отряд), а тех, кто попал в плен, Филипп продал в рабство. Хотя Беотийский союз не был распущен, фиванцы утратили свою гегемонию. Города, которые они разрушили в прошлом (этой участи подверглись Платеи и Феспии в 373-м и Орхомен в 371 году), теперь надлежало восстановить и заселить изгнанными жителями. Эти люди обладали хорошей памятью, и в 335 году именно граждане этих трех городов, вошедших в Коринфский союз, решили судьбу своих заклятых врагов, проголосовав за разрушение Фив. Таким образом, Филипп вернул Беотийскому союзу федеративное устройство, то есть ту форму, в которой он был когда-то создан, отняв гегемонию у фиванцев. Хуже того, Филипп поставил в Фивах македонский гарнизон и вызвал изгнанников, ранее высланных из города политическими соперниками, выбрав из их числа 300 человек, которых назначил правителями города, введя в нем олигархическую форму правления. [609] Диодор 16.87.3, 17.13.5, Юстин 9.4.7–8.

Как мы уже отмечали, вероятно, именно в это время Филипп дал фокейцам формальное разрешение приступить к восстановлению городов, разрушенных в 346 году. Он не мог просто снять с них штраф, который они должны были выплатить Аполлону, поскольку это могло вызвать недовольство Совета амфиктионии; впрочем, в 338 году фокейцы так ничего и заплатили. [610] Павсаний 10.3.3–4. На западе он контролировал теперь главный торговый путь, идущий с юга от Навпакта на Коринфском заливе на север до Эпира, хотя для обеспечения безопасности он поставил гарнизоны в Амбракии (одной из коринфских колоний) и в Акарнании, которая сражалась против него при Херонее; здесь промакедонская партия изгнала прежних правителей и взяла власть в свои руки. [611] Диодор 17.3.3, Плутарх, Арат 23.4, соответственно.