Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Афиняне даровали гражданство Филиппу и Александру и поставили на Агоре конную статую Филиппа. [626] М. N. Tod, Greek Historical Inscriptions 2 (Oxford: 1948), no. 180, Плутарх, Демосфен 22.4, Павсаний 1.10.4; cp. [Демад] 1.9; см. далее Griffith, Macedonia 2, pp. 606–9. Однако эти жесты не следует принимать за признаки сколь-нибудь значительного изменения общественного мнения в пользу Македонии, и, вероятно, Филипп прекрасно это понимал. Так, гражданство или по крайней мере убежище было предоставлено всем беженцам, укрывшимся в Афинах от Филиппа, в том числе фиванским изгнанникам, выдворенным из Акарнании вождям демократической партии, а также халкидским тиранам Каллию и Тавросфену, чье присутствие в Афинах, скорее всего, означало, что Филипп потребовал от афинян разорвать союз с Эвбеей. Гиперид был привлечен к суду за предложенные им чрезвычайные меры после битвы при Херонее, но был оправдан. Защищаясь, он сказал: «Не я предложил этот указ, а Херонейская битва». [627] Гиперид, фрагмент 18.

Об истинном отношении афинян к Македонии лучше всего можно судить по деятельности Демосфена. Вернувшись в Афины, он, по его же словам, «ежедневно привлекался к суду» и поэтому нуждался в помощи сторонников, вместо него проводивших его предложения на заседаниях Народного Собрания. [628] Эсхин 3.159, Демосфен 18.249; см. также Демосфен 25.37, Плутарх, Демосфен 21.1, 21.3, [Плутарх], Moralia 845f. Тем не менее ему удалось войти в Совет десяти, надзиравший за городскими укреплениями, и был избран казначеем зрелищной казны на следующий год. [629] Эсхин 3.17, 3.24, 3.31, Демосфен 18.113. Кроме того, именно ему доверили произнести поминальную речь ( epitaphios ) в честь афинян, павших при Херонее. [630] Демосфен 18.285, Плутарх, Демосфен 21.2. Эта речь включена под номером 60 в корпус речей Демосфена и, вероятно, аутентична; обсуждение и новый английский перевод см. в книге Ian Worthington, Demosthenes: Speeches 60 and 61, Prologues, Letters (Austin, TX: 2006), pp. 21–37. Афины были единственным греческим полисом, почтившим погибших в этом сражении публичной речью, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 631] 631 Демосфен 20.141. и эта торжественная церемония, на которой присутствовали и граждане, и чужестранцы, проводилась по строго определенным правилам. Они были описаны Фукидидом, и у нас нет причин полагать, что они могли измениться к концу IV века. Фукидид пишет, что произнести речь от имени государства полагалось «человеку, занимающему в городе, по всеобщему признанию, первенствующее положение за свой высокий ум и выдающиеся заслуги». [632] Фукидид 2.34. Афиняне поручили эту миссию главному врагу Филиппа, и это многое говорит об отношении афинского народа к македонскому царю, особенно учитывая тот факт, что одним из кандидатов на эту почетную роль был также Эсхин. [633] Демосфен 18.285; cp. Плутарх, Демосфен 21.2.

В конце сентября или в ноябре Филипп вступил на Пелопоннес. [634] Диодор 16.89.3 ошибочно датирует эти события 337/6 годом. Об улаживании дел на Пелопоннесе см., 'Settlement of Philip', pp. 83–9, Ryder, 'Diplomatic Skills of Philip II, pp. 241–2; cp. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 81–3. Должно быть, он хорошо запомнил отказ, который получил в ответ на просьбу о помощи от пелопоннесских государств перед сражением при Херонее, и теперь собирался разрешить все вопросы как с союзниками, так и с врагами. Кроме того, оставалась еще Спарта, которая заняла нейтральную позицию. Несмотря на то что после поражения от фиванцев в 371 году Спарта фактически оказалась на обочине греческой политики, фениксы воскресают из пепла. Поэтому Филипп стремился создать такой порядок, при котором как Спарта, так и любые антимакедонские партии на Пелопоннесе не смогли бы причинить ему лишних хлопот. И уж точно он не хотел никаких неприятностей, которые заставили бы его вновь заняться пелопоннесскими делами на самом южном краю греческого мира.

Коринфяне, подобно афинянам, ожидали, что Филипп осадит их город, но вместе с мегарцами заранее сдались на милость победителя. В Коринфе и, вероятно, в Мегарах были поставлены промакедонское правительство и македонский гарнизон. [635] Диодор 17.3.4–5, Полибий 9.8.3, 38.3.3. Также Филипп передал город Эгируссу от Коринфа Мегарам, тем самым еще больше ослабив Коринф. Затем он отправился в Аргос (откуда, по легенде, происходил род Аргеадов, к которому он принадлежал), бывший союзником Македонии и соблюдавший нейтралитет во время последней войны. После этого Филипп приступил к осуществлению плана, который должен был лишить Спарту любой возможности восстановить свое влияние на полуострове.

Спартанцы оказались втянуты в территориальные споры со многими пелопоннесскими государствами: именно это обстоятельство было главной причиной, по которой ряд полисов охотно вступил в союз с Филиппом. Царь не мог дальше терпеть подобного положения, поэтому он потребовал от Спарты отказаться от всех спорных земель. [636] См. далее Полибий 9.28.6–7, 9.33.8, Павсаний 7.10.3, [Плутарх], Moralia 219f. По легенде, он спросил спартанцев, прийти ли ему в Лаконию (где находилась Спарта) их другом или врагом, и они ответили: «никак». [637] [Плутарх], Moralia 216b, 235a-b, 513a. Такой ответ едва ли мог его остановить, и Филипп вторгся в их земли, предав их мечу и пожарам. Он не пошел на саму Спарту, вероятно, потому, что не желал раз и навсегда ее разрушить. Возможно, он полагал, что если он так поступит, то прочие города, избавившись от злейшего врага, попытаются выйти из подчинения. Поход принес ожидаемый результат. Аркадия, Аргос, Магалополь, Тегея и Мессения получили спорные владения, и Спарта оказалась в окружении македонских союзников. Вследствие этого Пелопоннес, ранее причинявший Филиппу немало беспокойств, на время перестал требовать его внимания.

Наступила зима 338/37 года. Так как Филипп сделал своей базой для пелопоннесских походов Коринф, то именно в этот город он созвал представителей всех греческих государств. [638] Диодор 16.89.1–2, Юстин 9.5.1; cp. [Демосфен] 7.1. Отказаться от этого приглашения было нельзя. Впрочем, упрямые спартанцы остались в стороне, «считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем». [639] Юстин 9.5.3. Филипп не стал ничего против них предпринимать; окруженные кольцом македонских союзников, они уже не представляли никакой угрозы ни для него, ни для греков. Фокион советовал афинянам выждать, пока они не получат точных известий о том, что именно собирается предложить Филипп. [640] Плутарх, Фокион 16.5. В кои-то веки Народное Собрание приняло правильное решение, и совет Фокиона был отвергнут.