Йен Уортингтон - Филипп II Македонский

Молодой наследник пришел в ярость, и между мужчинами разгорелась ожесточенная перепалка. Александр бросил в Аттала чашей и потребовал у Филиппа осадить тестя. Безобразная сцена вышла за последние рамки приличий, когда Филипп отказался. Разгоряченный выпивкой, Филипп встал на сторону Аттала и приказал Александру извиниться. Естественно, Александр и не подумал этого делать, и тогда Филипп выхватил меч и, шатаясь, направился к сыну, но упал. Александр якобы с презрением сказал: «Смотрите, люди! Этот человек, который собирается переправиться из Европы в Азию, растянулся, переправляясь от ложа к ложу». [718] Плутарх, Александр 9.10, Юстин 9.7.4; иначе Афиней 557е, у которого нет эпизода с Филиппом.

Александр ушел с пиршества, забрал свою мать и уехал в Эпир. Насколько обострились отношения между отцом и сыном, мы можем судить хотя бы по тому, что, оставив Олимпиаду у ее брата в Эпире, Александр отправился к давним врагам Македонии иллирийцам. [719] Плутарх, Александр 9.4–5, Афиней 13.557d, Юстин 9.7.5. Возможно, Александр отправился ко двору Лангара, царя агриан, поскольку тот был его другом; позднее, после воцарения Александра, Лангар оказал ему поддержку, см. Арриан 1.5.2–3. Юстин сообщает, что Олимпиада пыталась убедить своего брата Александра Эпирского объявить войну Филиппу; [720] Ср. Юстин 9.7.7. возможно, Александр сделал такое же предложение иллирийцам.

Вскоре Филипп призвал Александра обратно в Пеллу, вероятно, благодаря посредничеству коринфянина Демарата, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 721] 721 [Плутарх], Могаііа 179с; см. далее Плутарх, Александр 9.6–14, Юстин 9.7.6. но отношения между ними так и не наладились. [722] Ср. Плутарх, Александр 10.1–3. Олимпиада все еще оставалась в Эпире. Поскольку именно Филипп возвел своего шурина Александра на эпирский престол, то он рассчитывал на лояльность своего ставленника. С другой стороны, Филипп не достиг бы такого могущества, которым обладал под конец своего царствования, если бы полагался на подобные расчеты. Чтобы заручиться верностью эпирского царя, он предложил ему в жены свою дочь (от брака с Олимпиадой) Клеопатру, которая, таким образом, была племянницей жениха. [723] Диодор 16.91.4, Юстин 9.7.7. Об этой Клеопатре см. Carney, Women and Monarchy in Macedonia, pp. 75–6. Этот брак должен был скрепить союз между двумя царскими домами. Это предложение, по словам Юстина, возобладало над влиянием Олимпиады, и свадьба была назначена на лето следующего 336 года в Эгах (бывшей столице Македонии, которая оставалась местом проведения царских свадеб и похорон).

Этот неожиданный поворот событий, вероятно, заставил Олимпиаду вернуться в Пеллу. По-видимому, ей ничего не угрожало, а Филипп не стал с ней разводиться, хотя такие предположения и высказывались. [724] Юстин 9.5.9 и 9.7.2 говорит, что Филипп «отверг» Олимпиаду, и сообщает (9.7.12), что «Олимпиада принудила Клеопатру, из-за которой Филипп развелся с ней, повеситься», и с этим соглашается Хэммонд (Hammond, Philip, р. 172). Юстин ошибается; кроме всего прочего, он называет Клеопатру сестрой Аттала. Несмотря на это, Александр и Олимпиада по-прежнему были недовольны, [ 362 О Спарте см. C. D. Hamilton, 'Philip II and Archidamus', в книге W. L. Adams and E. N. Borza (eds), Philip II, Alexander the Great, and the Macedonian Heritage (Lanham, MD: 1982), pp. 61–77. 725] 725 См. далее Heckel, 'Philip and Olympias (337/6 BC), pp. 51–7. поскольку Аттал так и не понес никакого наказания за свои речи. Более того, спустя какое-то время он женился на дочери Пармениона, тем самым еще больше повысив свой статус при дворе. В любом случае благодаря браку Филиппа и Клеопатры он существенно улучшил свое общественное и политическое положение: возможно, он даже удочерил Клеопатру именно потому, что знал о решении Филиппа жениться на воспитаннице.

Реакция Александра и Олимпиады на издевательские замечания Аттала сыграла важную роль в ухудшении отношений между ними (особенно Александром) и царем. Аттал и отец нанесли Александру личное оскорбление, и его возмущение вполне понятно. Мотивы Олимпиады не столь очевидны. Вряд ли она могла думать, что сын от брака с Клеопатрой действительно создаст угрозу для вступления на престол ее сына. Александру было уже 20 лет, и он был общепризнанным наследником. В 340 году Филипп продемонстрировал это, назначив его регентом, а в 338 году доверил ему командование левым флангом в битве при Херонее (карта 6). Сразу после этого Александр был послан в Афины в качестве официального представителя Македонии. Теперь, в 337 году, готовясь к азиатскому походу и заставив греков признать свою гегемонию, Филипп едва ли хотел вызвать какие-либо сомнения в вопросе о престолонаследии у своего сына и официального преемника. В любом случае, даже если бы у Клеопатры родился сын, он был бы гораздо моложе Александра и уже поэтому не смог бы узурпировать его права.

В действительности ссора с Атталом, как кажется, была раздута на ровном месте. Скорее всего, своими словами он хотел лишь уязвить мать Александра и ничего больше. Вполне возможно, учитывая склонность македонян к бахвальству на симпозиях, Александр хвалился своими подвигами при Херонее, когда он уничтожил фиванский Священный отряд. Старший и заслуженный Аттал, возможно, захотел немного сбить с него спесь. Поскольку, как всем было известно, Александр очень любил свою мать, любая насмешка в ее адрес должна была подействовать на наследника. Аттал понимал, что Филипп вряд ли встанет на ее защиту, учитывая их напряженные отношения, и, вероятно, думал, что ему, тестю Филиппа, сойдет с рук язвительное замечание, в сколь бы дурном вкусе оно ни было выдержано.

Спустя несколько месяцев после свадьбы Клеопатра родила дочь Европу, но это, по-видимому, никак не повлияло на Александра и Олимпиаду. Скорее, оба они видели лишь то, что эта свадьба привела к сближению Филиппа и Аттала, и именно это, по словам Юстина, побудило их к заговору против Филиппа. Аттал и другой македонский полководец Кен были женаты на дочерях Пармениона. Кроме того, Аттал с Парменионом вскоре были назначены начальниками передового отряда, который отправился на разведку в Азию. [726] Например, Buckler, Aegean Greece, pp. 520–1. Иными словами, Филипп все ближе сходился со своими полководцами, тогда как Александр оставался на периферии. Правда, он все еще был наследником, но уже не входил в узкий круг приближенных. Ярче всего это показывает ссора на свадебном пиру, когда Филипп встал на сторону нового родственника против родного сына. Хотя Александр и жил в Пелле в статусе наследника престола, но не был во власти. [727] Ср. Диодор 16.91.4, 17.2.3–4.

Кстати, насмешки Аттала могут прояснить вопрос, была ли мать самого Филиппа, Эвридика, родом из Линкестиды или Иллирии. [728] Carney, Women and Monarchy in Macedonia, pp. 40–1. Если бы она была иллирийкой, то слова Аттала о «незаконнорожденности» относились бы и к македонскому царю. Вряд ли Аттал не понимал этого или же полагал, что ему сойдет с рук такое оскорбление. Судя по всему, мать Филиппа была из Линкестиды.